Заземление

Слегка, однако, обнадеженный, он попытался с нею заговорить, чтобы хоть чуть-чуть разрядить обстановку, но она никак не реагировала, продолжая отщелкивать стальными каблучками кабинет за кабинетом, — справа-слева, справа-слева…

Прощелкала по бетонной лестнице на второй этаж, открыла стальную дверь с наборным замком. Дверь за спиной грохнула железом, будто в каком-то корабельном трюме, и в павшей тишине он явственно расслышал вопли, несущиеся из дальнего конца коридора, где недосягаемо сияло зарешеченное окно (лунатикам здесь ничего не угрожало). Как и все россияне, он был начитан и наслышан о самоубийственных признаниях, добытых пытками, но все же постарался отсечь даже проблески мысли, что это может иметь какое-то отношение и к нему. Но как отсечешь, когда это носится в воздухе: «щас будем тебя пидорасить»… бутылка… разрыв сфинктера…

Нет, к такому он не был готов, в детстве его учили только красиво смотреть в глаза винтовке перед расстрелом.

Вопли тем не менее приближались, а мурашки по спине, подмышкам и гениталиям бежали все гуще. Проклятье, Калерия распахнула дверь именно в эту пыточную:

— Входите.

Бандит в косухе вопил в телефон, так что вздувались толстые жилы на бычьей шее, вольно охваченной массивной золотой цепью:

— Тебе в лом задницу от дивана оторвать, чтоб к девяти до суда доползти, а он из-за этого еще один велик скоммуниздил!!! Ты запомни, я тебя в последний раз предупреждаю!

Он с четвертой попытки воткнул трубку в ее ложе и как ни в чем не бывало обратился к Калерии:

— Ни хера не хотят работать, — в его осипшем от воплей басе звучало что-то вроде уважения.

— А вот мне, Игорек, с товарищем надо поработать. Не погуляешь?

Господи, она еще и кокетничать пытается…

— Лерочка, для тебя… Хоть цепуру с шеи.

И на это кокетство еще имеется спрос!..

— Садитесь, — она положила перед собой на бывалый конторский стол прямоугольный приборчик размером с мобильник. — Имейте в виду, я вас пишу. Итак, картина маслом: главный подозреваемый на сегодняшний день — ваша жена. Она наследница, она главный выгодоприобретатель. К тому же вы сами сказали, что у нее имеется мотив личной неприязни: смерть матери.

— Я совсем не это сказал! И вообще для примера, а не конкретно. Я сказал, что в подсознании у любого из нас могут быть мотивы, о которых мы не знаем — и у меня, и у вас, и у…

— Не переводите стрелки. Разговор идет не обо мне, а о вашей жене. Но я допускаю, что она могла быть бессознательным организатором убийства и сама об этом не знать.

— Это как?..

— Недавно через нас проходила женщина, которая жаловалась, жаловалась на мужа любовнику, а тот взял да и проломил ему голову гантелью. Сделал ей подарок к Новому году.

— На что вы намекаете? У моей жены нет любовника.

Он едва сумел выговорить эти слова, настолько вдруг пересохло во рту.

— Все мужья так думают. Имеется у нее какой-нибудь старый друг?

— Она со школы дружит с таким, Берсеневым из нашего подъезда. Но он филолог, сноб — какие там гантели! У него даже в школе было прозвище из Шекспира — Лаэрт. Не Мироха какой-нибудь.

— Так, Берсенев, берем в разработку.

— Вам ничего сказать нельзя! А чтобы Сима — это вообще бред! Она просто обожала отца… Обожает, я хотел сказать. Ее воспитывала нянька при доме, вела себя как родная, а потом насплетничала, что отец с ней жил. Это Симу ужасно оскорбило — он ведь еще и священник, им даже жениться во второй раз запрещено…

— Ага, значит еще один мотив.

— Да вы страшный человек!

— А вы не страшный? Я у одного такого побывала на приеме, так он мне все кишки вывернул! Я бы вообще всех вас запретила.

— Сима после той истории даже с любимой нянькой порвала. А про отца и сейчас ничего плохого слышать не хочет. Нет, с меня хватит, больше вообще ничего не буду говорить.

— Посмотрим.

Калерия достала из женской сумочки мобильник, поиграла кнопками (невероятно — и в кольцах узкая рука!).

— Игорек, зайди, пожалуйста.

И тут же, словно этот бритоголовый громила ждал за дверью, в спину пахнуло ветром. Он, будто в страшном сне, повернулся назад всем туловищем и, словно в замедленной съемке при выключенном звуке, увидел, как бритоголовый гигант в распахнутой черной косухе приближается к нему с нераспечатанной бутылкой пепси-колы.

И тут онемевшее бедро защекотал мобильник — Сима! Она не бросит, она всех поднимет на ноги!

Ее голос звенел и ликовал как перед свадьбой: «Папочка нашелся!!!!!!!! Он у Димки на его острове!!!!!!!!!!!!!!»

Она так кричала, что было слышно даже Калерии.

— Так что, мы можем закрывать дело? — недоверчиво спросила она, и он радостно развел трясущимися руками:

— Как видите!

Ему ужасно хотелось заключить ее в объятия, но он уже помнил, к чему это однажды привело.

Раскаянье лунатика. Шестикрылая Серафима