Зазеркалье Нашей Реальности

Александр задохнулся от возмущений и беспомощности, уже зная, что придется покориться:

– Это абсурд! Я не буду стрелять в него. И я не пойду на дуэль.

– Конечно, пойдешь. – Голос Делинды стал до смешного высоким.

– Он не согласится!

– Согласится, иначе укрепит предположения, будет похоронен под шквалом критики, больше не сможет прятаться в своем замке и вызовет на свою страну наложение таких санкций, что понадобится пятьдесят лет, дабы выровнять экономику.

– Это подло! – взмахнул руками Александр. – Зачем ты делаешь это? Чего ты хочешь?

– Справедливости.

– Нет. – Он затряс головой. – Нет, тебе плевать на справедливость. Ты хочешь уничтожить его. Но зачем?

Как бы ни взвинчивал себя Александр, провоцируя сестру на ответ, она сохраняла ясный ум, в то время как глаза ее смеялись. Тогда он с поражением осознал, что не дождется правды.

– Расслабься. Все это на благо Великобритании. Ты пойдешь на дуэль и выйдешь победителем. Наконец-то уроки стрельбы обретут смысл.

– А если не выстрелю? Если он не выстрелит?

– Он не сможет отступить. Его положение очень шатко. Если хочет сохранить достоинство – выстрелит так быстро, что ты не успеешь оглянуться. Так что не жалей его. И не думай о его чувствах. У него их нет.

– Как и у тебя?

Делинда хохотнула, но, в мгновение похолодев, продолжила:

– Ой, не смеши. Не будь у меня чувств, я бы не полезла в это. Как и ты, я жажду узнать правду. Ты забываешь, что твоя мама, вообще-то, была и моей тоже. Я любила ее и не остановлюсь, пока не найду убийц и не накажу их.

Александр мысленно отступил. Он верил ей неохотно, но слова о маме вызывали в нем всплеск сожалений, превращая некогда полыхающую ярость в стыд. Воспоминания о пытках, на которые она его обрекала, теряли значимость, и на смену любым доводам приходило оправдание маминых поступков.

Она не хотела. Она была вынуждена. Она любила меня. Во всем виноват отец.

Александр был из тех, кто предпочел бы оправдать убийцу, чем обвинить невиновного. Вера в лучшее и бесконечное его ожидание мешали ему жить.

– Я не пойду на это. Не выстрелю. Не могу. – Он опустился на постель и вцепился в голову руками.

– Уговаривать тебя в последнее время стало сложно. И это дико раздражает. – Делинда опустилась перед ним на корточки. – А ведь было время, когда даже уговаривать не приходилось. А потом ты осмелел, но не до конца, и в итоге выглядишь нелепо.

После недолгой паузы она продолжила:

– Как же мило вы вчера танцевали с Каспаром. Так чувственно. Интересно, как он там?

Александр поднял на нее испуганный взгляд и услышал ее тихий смешок.

– Твое внимание так легко получить. Каспар теперь работает телохранителем принцессы-тупицы, даже несмотря на увольнение. А я вот, кстати, недавно слышала о смерти Адама Синглера. Влиятельного богатого человека, который – ты только подумай! – незадолго до смерти напал на Шарлотту Аткинсон – очень хорошую знакомую Каспара. Убили бедолагу просто чудовищно, не в стиле Каспара, но все же…

– Что значит «не в стиле»?

– Каспар не так чист, как ты думаешь. Он преступник. Он не просто работал на свою жену-мошенницу. До этого он состоял в уличных бандах, переходя из одной в другую, скажем так, двигаясь по карьерной лестнице. Ни одно из его преступлений не смогли доказать, но сам факт того, что он неоднократно был под подозрением, наводит на мысль, что Каспар вовсе не ангел. Да, он бросил преступную жизнь, завел семью, детей, но жестокость и расчетливость никуда не делись. Я уверена, что это он убил Адама. Если следователи покопаются хорошенько, то обязательно что-то найдут и, поверь, достаточно совпадения пары улик, чтобы как минимум задержать его. Они просто не знают, в каком направлении работать. Но ведь я могу им помочь. Или нет. Зависит от тебя.

Почему-то сомнений в правдивости услышанного не возникло. Александр знал, что Делинда не любит получать удовольствие от ложного повода для шантажа. Ей нравится владеть правдивыми сведениями.

Но тут он вспомнил:

«…после школы я переехал из Бейквелла в Лондон, где приходилось делать многие плохие вещи прежде, чем прийти во дворец и стать вашим телохранителем».

– Даже если так, даже если он был преступником, это не отменяет того, что он хороший человек! Он мог измениться.

– Можно быть хорошим человеком и убивать плохих. Таких, как Адам.

В душе разверзлась бездна. Очередная волна веры в лучшее бессмысленно пыталась ее заполнить, но это было все равно что пытаться восстановить иссушенный Мировой океан с помощью детского ведерка.

– Я пойду на дуэль.

На лице Делинды мелькнуло приятное удивление.

– Правда?

– Да. – Он шептал все тише, склоняясь к коленям.

Теплая рука легла на его подрагивающее плечо, и послышался заботливый голос: