Зазеркалье Петербурга. Путешествие в историю

Параллельно с веселыми буднями авантюристок и аристократов 1906 год в России ознаменовался неурожаем и страшным голодом: «От просящих хлеба нет прохода. Картина душераздирающая. На почве голода тиф и цинга»[123]. Умирающим целыми деревнями крестьянам государь положил купить и раздать 10 млн пудов зерна, и Гурко поручили найти лучшего поставщика.

Эстер тут же вспомнила про своего 38-летнего знакомого Эрика Лидваля, легкомысленного и азартного предпринимателя, владельца игорных домов, продававшего шведские унитазы и ищущего наживы. Кстати, младший брат Эрика, знаменитый архитектор Федор Лидваль, в эти же годы жил в минуте ходьбы от Эстер – на другой стороне Каменноостровского в доме собственной постройки. А прямо напротив жил Витте, внимательно следивший за карьерой Гурко.

Гурко, познакомившись с Лидвалем при содействии Эстер, описавшей его как дельца с американской хваткой, способного вести такой глобальный проект, согласился выдать ему 800 тыс. руб. аванса для начала работы. Переговоры (точнее, их отсутствие, ведь Гурко не поинтересовался финансовым прошлым горе-предпринимателя и не смутился отсутствием у него знаний в сфере хлебопромышленности) проходили, возможно, прямо в этом доме, на квартире Эстер. Еще одним участником дела стал получивший от Лидваля взятку в 25 тыс. франков 48-летний нижегородский губернатор барон Константин Фредерикс, утверждавший, что с поставками зерна все хорошо.

Стоит ли говорить, что Лидваль не выполнил и десятой доли заказа, прикарманив почти 600 тыс. руб. Гурко, обладавший до этого блестящей репутацией, стал главным виновником крупнейшей растраты госсредств и гибели тысяч крестьян от голода. В обществе поднялась буря, и избежать публичного суда было невозможно.

Следствие продолжалось почти год, пресса муссировала подробности, особенно включавшие мадам Эстер и этот дом, где собиралась компания мошенников. Саркастические стихи публиковали Амфитеатров, Аверченко и сотни анонимов.

Красавцу Гурко говорят:
«Найди дельца и сдай подряд!».
Кого он выбрал – не видали.
А там, в деревне, – голодали.
Monsieur Лидваль, король афер,
Царица мод, madame Эстер,
И Гурко – тайно заседали.
А там, в деревне, – голодали.
Исчезли деньги! Хлеба нет!
Но есть корсет и есть клозет![124]

«Эстер – Гурко – Лидваль – артистическое трио под фирмою „Небольшая, но честная компания“»[125].

Не дай сгинуть с люта голода;
Обещали нам пособие.
А в газетах дьякон читывал,
Что пособие-то царское
Все пожрала Лидва с Гуркою.
Напиши ты нам, родимый наш,
Что за Лидва проклятущая?
Саранча, али жучок какой,
Иль козявка иноземная?

Вдоль по улице с улыбочкой

Гурко к Лидвалю идет.
И про нашу, про российскую,
Конституцию поет[126].

«Гурко, Лидваль, Фредерикс и m-me Эстер, когда играли в винт на крупу продовольственную, переговаривались: Семь без козырей! Так говорил Заратустра!»[127].

И даже та девица полусвета,
С которой tete-a-tete – всего одна монета,
Ну, словом, на меня обидится сверх мер
Весь департамент тетушки Эстер.
И, может быть, вспылит ее приятель Гурко
И вышлет тотчас же меня из Петербурга
В далекие, сибирские поля,
Где нет покамест ни его, ни Лидваля.

Гласит стоустая молва,

Что орган партии «Эстер – Лидваль-клозета»
Есть – «Петербургская газета».

Бесконечны, безобразны

В мутной голода игре
Расплодились воры разны
На общественном добре.
Сколько их, и кто их гонит
Из притонов на верхи?[128]

«Насчет француженки Эстер говорили, что она получила 250 тыс. руб. Сначала думали, что это любовная история, но говорят про эту Эстер, что она всегда занималась гешефтами»[129].