Зазеркалье Петербурга. Путешествие в историю

…Весь город, от мала до велика, обратился в торгашей… Княгиня Голицына… пекла булки и продавала их на улицах, командир… Вульф чинил сапоги, баронесса Кноринг содержала кофейню на Бассейной, княгиня Максимени – закусочную на Караванной… офицеры… работали грузчиками…

Я тоже распродавал свои картины и предметы искусства, собранные мною с такою любовью в течение полстолетия. Наша квартира, с женитьбой старшего и смертью младшего сына ставшая для нас обоих слишком обширной… теперь походила на складочное место… В большой гостиной… под хрустальной люстрой XVIII столетия, рядом с мебелью эпохи Возрождения сложены были кули с картофелем, который мы с трудом раздобыли… Дворников уже не было, часть наших людей уже нас оставила. Весь дом был заледенелый, так как никто из соседних жильцов не топил…

Вся наша квартира состояла… из старинных вещей прошлых столетий… Как восторгался покойный сын зеркалом времен Людовика XVI!.. Все вещи были старые друзья… И теперь эти друзья уносились враждебными дикарями, которые даже их прелести постичь не могли»[138].

В этом доме встретили 1918 год 70-летний барон Николай Врангель и его 59-летняя жена Мария, именно у этих стен дежурившая по ночам вместо дворника.

Всего три года назад в большой квартире Врангелей, ныне холодной и опустевшей, кипела жизнь. К сыну Николаю, искусствоведу, жившему с родителями, в этот дом приходили знаменитые друзья – Бенуа, Судейкин, Дягилев. К отцу семейства Николаю Егоровичу, председательствовавшему в правлении нескольких компаний, в том числе золотопромышленного и нефтяного общества, – банкиры и министры. А к баронессе-матери приезжал на семейные обеды старший сын Петр, генерал, с женой-фрейлиной императрицы и малышами-внуками.

В 1918 году Николая уже нет (он умер в этом доме в 1915 году в возрасте 34 лет), а 40-летний Петр, чудом оставшийся в живых после ареста большевиками, уволенный в отставку, находится в Крыму (вскоре барон Петр Врангель станет главнокомандующим Вооруженных сил Юга России и главой Белого движения).

Отцу семейства с одним из своих обществ (спиртоочистительным) удалось эмигрировать почти сразу после смены власти. Мария же решила сначала навестить семью сына в Крыму. Но пока она выправляла документы, выезд запретили, и пожилая женщина оказалась в этом доме, как в плену.

Фамилию сменить Мария не могла, и презираемая народом мать белого генерала выживала в красном Петрограде, работая хранителем в музее города в Аничковом дворце.

«В 7 часов утра бежала в чайную за кипятком. Напившись ржаного кофе без сахара, конечно, и без молока, с кусочком ужасного черного хлеба, мчалась на службу… в разных башмаках, без чулок, ноги обматывала тряпкой… Ела темную бурду с нечищеной гнилой картофелью, сухую, как камень, воблу или селедку, иногда табачного вида чечевицу или прежуткую пшеничную бурду, хлеба 1 фунт в день, ужасного, из опилок…

В 5 часов я возвращалась домой… варила на дымящей печурке, выедавшей глаза, ежедневно на ужин один и тот же картофель… с солью, а в дни кутежа с редькой и луком…

Председатель домового комитета… явившись как-то ко мне, увидел портреты сына в военных доспехах, приказал немедленно все их убрать, предупреждая, что… отправит меня… в Чека»[139].

Марии пришлось оставить большую квартиру в этом доме, уплотненную и поделенную на несколько клетушек, и два года, прежде чем удастся воссоединиться с семьей, прожить одной в городе, где стены домов (может, эти самые) были исписаны: «Смерть псу фон Врангелю, немецкому барону!.. Смерть врагу Рабоче-Крестьянской Республики Врангелю!».

Литература

Архитекторы-строители Санкт-Петербурга… СПб., 1996.

Бароны Врангели: воспоминания: сб. / под общ. ред. В.А. Благово, С.А. Сапожникова; сост. прилож. В Г. Черкасов-Георгиевский. М., 2006.

Врангель М.Д., баронесса. Моя жизнь в коммунистическом раю // Слово: вып. 1–4. М., 1991.

Врангель Н.Е. Воспоминания. От крепостного права до большевиков. М.: Новое литературное обозрение, 2003.

Врангель П.Н. Воспоминания: в 2 т. М., 1992.

Шамбаров В.Е. Белогвардейщина. М., 2007.

Доходный дом Квашнина (1901 г., архитектор П.М. Мульханов; Лесной пр., 9) [140]

«Мне, вероятно, около пяти… В нашей квартире на Нюстадтской, дом 7, есть одна комнатка, выходящая окнами в сторону Полюстрова; в ней крашеный пол, в остальных паркет.

Я сижу на диване во грустях: почему это нас с братом не ведут гулять?