Зазеркалье. По эту сторону зеркала (СИ)

- Я бы не придавал словам Гордона большого значения. Учение дона Хуана** не пошло ему на пользу.

Том засмеялся, вспоминая загруженного отчима с толстенной книжкой в вырвиглазной обложке, привлек к себе внимание родственников и первым получил большую кружку горячего вина со специями.

К вечеру высокую елку торжественно установили в углу гостиной и украсили старинными игрушками семьи Каулитц и хэндмейдными поделками Симоны. Разноцветная гирлянда в виде уличных фонариков была той же, из детства. Над празднично сервированным столом плыли восхитительные запахи. Фрау Маргерит Каулитц слыла отменной кулинаркой и презирала новомодную тенденцию питаться вне дома. Сладкая терпкость горячего глинтвейна оттеняла ароматы традиционной запеченной утки с яблоками, картофельного и сырного салатов, жареных каштанов и приготовленных специально для внуков фаршированной рыбы и сливового пирога по фирменному рецепту. Не отказывая себе в удовольствии, Билл и Том включились в праздник, быстро наелись, одномоментно откинулись на спинки стульев и блаженно замерли.

Гордон перебирал струны гитары, мурлыча под нос первую строку известной каждому немцу песенки.

- Oh Tannenbaum, оh Tannenbaum, wie treu sind deine Blaetter…

Том вдруг весело тряхнул брейдами, высоко и чисто повторил музыкальную фразу:

- Oh Tannenbaum, оh Tannenbaum, wie treu sind deine Blaetter…

Неожиданно для себя Билл вплел свой более низкий и сложный голос в вокал близнеца:

- Du gruenst nicht nur zur Sommerzeit,

Nein auch im Winter wenn es schneit…

- Oh Tannenbaum wie treu sind deine Blaetter, – закончили все хором.

Фрау Симона и фрау Маргерит наблюдали за спонтанным представлением, широко раскрыв глаза.

Гордон без паузы начал вступление к “Stille Nacht”. Не смотря друг на друга, но ощущая себя одним организмом, близнецы дуэтом безукоризненно пропели всю рождественскую балладу, интуитивно раскладывая строки на два голоса.

В камине потрескивали дрова. Мама и бабушка утирали слезы.

Внезапно Билл получил почти чувственное наслаждение от вокального соединения с братом. По телу заструилась приятная нега, в голове еще звучали их голоса, сплетенные в небывалой гармонии. Тонкие горячие пальцы стиснули ладонь, и Билл догадался, что Том ощущал то же самое – карие глаза близнеца были наполнены карамельно-медовым удовольствием. Сладкая дрожь иголками просыпалась вдоль позвоночника.

- Только сейчас я понял, почему так много народу сходит по вам с ума, – усмехнулся Гордон и потянулся за второй порцией утки.

Разговоры стихли далеко за полночь. Праздничный ужин съели, собаки дремали у камина, в котором тускло светились не прогоревшие угли. Гордон прикорнул в углу дивана, сморенный обильной трапезой. Мама и бабушка сонно обсуждали какие-то женские новости. Близнецы тихо выбрались из-за стола.

- Мы спать пойдем, – сообщил Билл маме. Симона расцеловала сыновей в щеки.

- Счастливого Рождества, мои дорогие мальчики.

Темный дом наполнился привычным спокойствием. Биллу казалось, что шум воды из душа звучал, как водопад Виктория, а от скрипа старого пола под осторожными шагами вот-вот проснутся собаки, и бабушка прибежит узнать, кто так оглушительно топает над головой. Билл плотно прикрыл дверь, повернул старую защелку и внезапно оказался в объятиях близнеца. Том ухватил брата за майку, ткнулся губами в щеку, потом добрался до рта, жарко шепнул:

- С Рождеством.

Билл только выдохнул – близнец опередил его с поцелуем, мечта о котором почему-то будоражила воображение еще с праздничного ужина. Не под омелой, а в темноте спальни, как продолжение песни на двоих. Ново, непонятно, неправильно и одновременно так правильно и идеально, что Биллу хотелось смеяться от счастья, когда Том ласкал его губы мягкими и неожиданно нежными губами. Сколько прошло времени – Билл потерял счет мгновениям, так было сладко и упоительно. Просто поцелуй – ничего особенного, движение губ по губам, смешанное дыхание, лишь быстрая прелюдия к чему-то большему… Но Билл не мог оторваться от близнеца, на секунду отстранялся, чтобы взглянуть в сияющие глаза, запечатлеть в памяти ускользающий миг и вновь припасть к родным, припухшим, с теплой подковкой-пирсингом... Никогда раньше Билл не переживал такого сумасшедшего чувства обожания младшего брата.

- Я от тебя пьяный, – едва слышно сообщил Том.

Билл предостерегающе приложил пальцы к братским губам – стены в доме были тонкими, а сон мамы и бабушки чрезвычайно чутким. Том невидимо улыбнулся в темноте, влажно облизал тонкие пальцы. Билл еле сдержал стон – от действий близнеца кровь прилила совсем не к тем местам. Трикотаж белья мучительно натянулся в паху. Том быстро избавился от майки и спортивных брюк. Мотнул головой, откидывая длинные косички за спину, демонстративно погладил себя по заметно оттопыренным эрекцией трусам.

- Хочешь сказать, что так возбудился от одного поцелуя? – недоверчиво спросил Билл.

- Много ли мне надо, неопытному? – с придыханием отозвался Том.