Зазеркалье. Записки психиатра

– Видите ли, Александра, – наклонившись к ее уху, глубокомысленно начал Сергей, который, по его же собственным словам, как будущий юрист отвечал на вопросы не потому, что знал ответы, а потому, что его спрашивали, – как бы это покороче сформулировать. Шумим о христианстве и гностицизме. Сегодняшняя первая битва разыгралась прямо с марша, – продемонстрировал он знание терминологии, видимо, полученное на военной кафедре. – Докладчик неосторожно заявил, – Сергей наморщил лоб и будто включил на воспроизведение звукозаписывающее устройство – память у него была феноменальная, – что «люди с сильным умом были отторгнуты от христианства, с одной стороны, примитивностью религиозных идей, предлагаемых церковью, с другой – теми противоречиями, которыми изобилуют авторитетные писания, и такими взглядами на Бога, человека и Вселенную, которые не приемлемы для развитого интеллекта». А потом еще, – он беззлобно улыбнулся, – уж очень круто по церковным догматам прошелся. Говорит: «Да велика ли разница для христианина, в какую сторону крестным ходом ходить – по ходу солнца, как старообрядцы, или навстречу ему? Или как креститься – слева направо или справа налево? Одним перстом, двумя или тремя? У всех христиан символ веры один – крест! А перекрестие – канал общения с Творцом». В общем, христиане всех стран, соединяйтесь! – негромко засмеялся он, но затих под взглядом лектора, брошенным в его сторону. – Некоторые соединяться не захотели и сразу покинули зал, – шепотом закончил он пояснения.

Александра огляделась. Публика, как всегда, собралась разнородная, хотя лектор, мужчина средних лет с профессорской бородкой, похоже, был хорошо известен большинству присутствующих, которые пришли сюда пообщаться с одним из тех, кто с удивительной для ученого мира легкостью и щедростью, похожей на расточительность, разбрасывал неожиданные, порою шокирующие сведения, заставляющие по-новому взглянуть на, казалось бы, хорошо известные факты и события.

– Таким образом, – лектор, оглядел аудиторию поверх очков с толстыми стеклами, – никогда не существовал монолит под названием «христианство». Но когда мы говорим о множестве разновидностей раннего христианства, в первую очередь о христианстве гностическом, особо подчеркиваем, что в тот период продолжала достаточно свободно развиваться философская мысль, не чуравшаяся знаний из древних, отнюдь не примитивных религиозных культов, в том числе герметической религии Древнего Египта.

Александра уселась поудобнее.

– Вот мы и подошли наконец к теме гносиса и гностицизма, – сказал лектор, видимо, подразумевая, что все сказанное до того было лишь разминкой. – Что означает слово «гносис»? – задал он вопрос. – По-гречески «гносис» означает «знание» или «понимание» и подразумевает духовное или научное прозрение. Но обычно это слово употребляют применительно к духовным учениям, процветавшим в самом начале эры христианства. В таком контексте обозначалось спасительное духовное знание, как правило, тайное или эзотерическое, открывающее душе ее истинное происхождение и предназначение. Слово «гносис» появляется и в Новом Завете, и Павел, первый новозаветный писатель, пишет о гносисе как об одном из духовных даров. Термин «гностицизм», обозначающий общее движение на пути прозрения, появился лишь в восемнадцатом веке. В гностической теме мир света, пробуждения души и знания противопоставляется миру тьмы, сна души, забвения и материи. В этой связи неплохо было бы вспомнить об алхимии, но это тема для отдельного разговора.

В сумочке Александры завибрировал мобильник. Она сдвинула крышку и посмотрела на экран.

«Все мужики – козлы! – сообщила эсэмэска. – Позвони».

«Ленка», – поняла она и усмехнулась, предчувствуя неизбежное сладкое самоистязание от предстоящего разговора. С Ленкой, когда-то эффектной, по-кошачьи грациозной, кареглазой девицей, а ныне сильно располневшей дамой с двойным подбородком и скептическим взглядом на жизнь, отравленную существованием таких «козлов», как бывший муж, они познакомились много лет назад. Точнее, их познакомил тот самый «козел», который, понятно, тогда еще таковым не назывался. Напротив, красавец-культурист с бархатисто-ласковым голосом, всегда в расстегнутой почти до пояса рубашке с коротким рукавом, обнажавшей его накачанные грудные мышцы и бицепсы, был похож на античную музейную скульптуру, на которую по недосмотру надели брюки. Впрочем, нет, скорее на аппетитную, намазанную медом булочку, вокруг которой роились бывшие, нынешние и будущие поклонницы. Александра усмехнулась и даже встряхнула головой, чтобы отогнать воспоминания и заставить мысли вернуться в настоящее.

– …Одни люди, – продолжал лектор, – как в античные времена, заняты неустанной погоней за деньгами, престижем и властью, не задумываясь о том, что придает жизни ее истинный смысл. Но во всякую эпоху находятся такие, которым мало одной видимости – они стремятся проникнуть в самое сердце реальности. В отличие от нас, в большинстве своем оценивающих все вокруг себя в духе традиционного антагонистического дуализма…