Зазеркалье. Записки психиатра

Зам развел руками и сделал вид, что изучает надпись на бутылке.

– Рад я очень, что вы к нам приехали, – сказал Иван Фомич, когда они вошли в лифт. – Знаете, как глоток свежего воздуха.

Александра удивленно посмотрела на провожатого, прижимавшего к груди упаковку с водой.

– Вы просто богиня какая-то, – смущенно продолжил Иван Фомич. – Богиня Исида! Ну, или какое-то ее воплощение, – уточнил он. – Вам, Александра, служить хочется, оберегать, поклоняться. Вы такая…

Двери лифта открылись.

– А мне ваша жена очень понравилась, – прервала его Александра, пытаясь перевести разговор, – сильная и цельная.

– А, жена… – Махнуть рукой Ивану Фомичу помешала упаковка с водой. – Мы с ней давно практически чужие. Стирает, готовит, за мной ухаживает. Ну, она мне, конечно, соратник. По духу мы с ней близки. Если б не была, как я, патриотом, ушел бы. Это да… Я что говорю… – бросил растерянный взгляд на Александру, переминаясь с ноги на ногу. – Вот… угораздило… на старости лет… Такие вот дела! – опустив голову, пробормотал он и поставил упаковку воды около двери.

Александра растерялась.

– Спасибо, Иван Фомич, что проводили, – сделала вид, что не поняла смысл его сбивчивого признания, и вставила ключ в замочную скважину.

– Спокойной ночи! – обреченно произнес тот и, не дожидаясь, пока она откроет дверь, засеменил к лифту.

Александра вошла в комнату и решительно выдернула из розетки провод местного телефона.

* * *

Утром, когда Соловьев спустился завтракать, у стойки портье к нему обратился невысокий мужчина с пышными усами.

– Простите, вы англичанин? – спросил он, бросив взгляд на костюм Владимира.

– Русский, – Соловьев приветливо улыбнулся. – Но только что из Лондона. А вы…

– Жак Нурье, – представился незнакомец. – Специалист по арабскому языку. Всегда к вашим услугам.

– Это же просто замечательно! – восторженно воскликнул Соловьев. – Скажите, мсье Жак, что означают слова, которые можно услышать практически на каждом шагу? – Он достал из кармана блокнотик и начал листать. – «Бакшиш» я уже и сам понял, что «вознаграждение». А вот, к примеру, «халас»?

– «Халас» – означает «конец какого-либо дела».

– А «меши»?

– «Меши» – это все равно что согласие на что-либо.

Разговор они продолжили уже за завтраком, в ходе которого выяснилось, что услышанное вчера «марак бе» – это «моряк», а «эмши» означает «уходи» или «проваливай». Соловьев почти ничего не ел. Задавал и задавал вопросы, записывая в блокнотик слова и выражения, которые должны были помочь ему объясняться с местными жителями в предстоящем походе к пирамидам, куда француз посоветовал ему отправиться из гостиницы в фаэтоне до Булака, там переправиться через Нил по мосту Каср-эль-Нил, ну а дальше самому подобрать удобное средство передвижения.

– Ослик вам может и не подойти, – весело сказал француз, явно намекая на длину ног Владимира. – Поезжайте на лошади либо на верблюде. И будьте осторожны, мсье Соловьев. Подобно тому как Египет пожирал вторгавшиеся в него народы, сейчас такое нередко происходит с неопытными путешественниками. Впрочем, думаю, путешествие не займет у вас целого дня.

Фразу, сказанную мсье Нурье, Владимир смог оценить в полной мере только после трех часов дороги по песку верхом на заморенной старой лошади. Та совсем неохотно передвигала ноги, делая каждый очередной шаг как последний. Пирамиды, до которых вначале показалось рукой подать, будто вовсе не хотели приближаться, а солнце припекало все сильнее и сильнее, будто нарочно собрав все свои лучи на его темном пальто. Однако все на свете имеет свой конец. Настойчивым требованием «бакшиша» у подножия великого чуда света – Акхуд-Хуфу закончилась и эта поездка.

Соловьев снял шляпу и, задрав голову, посмотрел вверх. Туда уходили бесчисленные каменные ступени, похожие на лестницу в голубое небо, в котором нет ничего, кроме необозримости и бесконечности.

«Иду, – решил он, почувствовав почти мальчишеский восторг от предстоящего преодоления самого себя. – Хватило бы только сил».

Словно услышав его мысли, к нему со всех сторон подлетели феллахи, загомонили и замахали руками, предлагая помощь. И вот уже двое из них, побойчее и помоложе остальных, похожие друг на друга, как братья-близнецы, ловко взобравшись на первую ступень, рванули его за руки вверх, а двое других подтолкнули под спину.

– Ялла! Ялла! – дружно восклицали они в такт движениям, втаскивая его на очередную ступень. Примерно на сороковой ступени сделали перерыв. Отдышались и снова, подхватив его за руки, с веселыми криками потащили выше по им одним известному пути. Он не смотрел по сторонам. Вверх, и только вверх, было его желанием.

– Ялла! Ялла! – Серые массивы камня уходили ему под ноги один за другим. Ступеней через тридцать снова остановка и беглый взгляд вокруг с головокружительной высоты, откуда уже нет хода назад, а только вверх.