Зазеркалье. Записки психиатра

– Гарантированная веками защита от болезни века! – подняв над головой цветастую картонную упаковку с изображением чего-то похожего на фаллос в рыцарских доспехах, весело поддержал старания продавца презервативов его ухмыляющийся круглолицый помощник с монголоидными чертами лица.

– Муррр-ааа, муррр-ааа… – потерлась о лысину лоточника сидевшая у него на другом плече изящная темно-серая кошечка, напоминавшая ожившую статуэтку богини Баст.

– Пиастр-р-ры! Пиастр-р-ры! – вдруг захрипел попугай, видно вспомнив отчаянную карибскую молодость. – Из гр-р-робницы!

– Как доверенное лицо кандидата в президенты категорически заявляю: «Я знаю о сексе все!» – снова попытался перекричать конкурентов пузатый помощник.

– Не надо врать! – неожиданно нервным женским голосом одернул его продавец презервативов. – Вы ведь еще даже отчет не сдали, – добавил он басом.

– Муррр-ааа, муррр-ааа…

Александра открыла глаза. Кошка, уютно расположившись у нее на груди, утробно урчала, сотрясаясь всем телом. Утреннее солнце светило прямо в глаза. По дому расползался душистый кофейный аромат…

* * *

Мрачный Иван Фомич и печальная Стелла Петровна стояли в фойе, явно кого-то ожидая.

– Доброе утро! – направляясь в их сторону, весело помахала рукой Александра, вернувшаяся от египтологов. Настроение у нее было чудесным. Впереди еще целый день, а вечером они с Онуфриенко поедут к таинственному Гуде, а потом… потом она наконец-то попадет в пирамиду.

– Поч-ч-чему не ночуешь дома? – вместо приветствия выкрикнул Иван Фомич, покрываясь красными пятнами. – Что это такое? Где была?

Александра остановилась. Последний раз подобный вопрос она слышала от маман, когда, еще в институтские времена, впервые осталась ночевать у подружки на даче без телефона. Даже революционно-беспощадная мама не смогла тогда подавить бунт на семейном корабле и через несколько дней скорбного молчания признала, что дочь уже выросла.

«Да как ты смеешь орать на меня? Я тебе кто? Жена? Секретарша?» – хотела ответить Александра и… широко улыбнулась. Ивану Фомичу был необходим контрастный душ.

– Замуж я выхожу, Вань. Ты не поверишь! К обеду здесь будет караван верблюдов с дорогими подарками. – Лукаво посмотрела на сдувшегося крикуна.

Иван Фомич оторопел.

– А ты тут орешь, как белый медведь в жаркую погоду. Народ пугаешь, – Александра указала на замершего охранника-араба.

– А почему это вы не здороваетесь? – нервно вступила Стелла Петровна.

– Ой! Стелла Петровна! Дорогая! Здравствуйте! – радостно воскликнула Александра. – Желаю вам хорошего дня и долгих лет жизни!

Стелла Петровна, поджав губы, выпала из беседы, пытаясь переварить услышанное.

– Я же волнуюсь. Дежурный доложил, ушла, домой не возвращалась, не ночевала! А я тебе папайю утром хотел занести попробовать, а тебя нет, – бормотал Иван Фомич.

– Какую еще папайю? – удивилась она.

– Папайю. Египетскую. Ты говорила, что не ела. А я ж беспокоюсь. Я за тебя отвечаю.

– Я не глухая! Вы не здоровались! И не надо врать! – снова попыталась ввязаться в схватку Стелла Петровна.

– Иди домой, – приказал Иван Фомич.

Не говоря ни слова, побледневшая Стелла Петровна послушно, но гордо удалилась.

«Благотворное влияние Востока», – сделала вывод Александра.

– Насчет замуж соврала, да? – спросил Иван Фомич.

Александра неопределенно повела плечом.

– Так я принесу папайю?

* * *

– Вы с дипломатического приема? Не успели переодеться? – удивленно спросил Онуфриенко, разглядывая Александру, одетую в скромные белые брючки, дополненные белоснежным шелковым пиджаком, из-под которого выглядывала тончайшая черная блузка, гармонирующая с аккуратно растрепанными волосами.

– Ага. Сначала хотела кеды и треники с растянутыми коленями надеть, да вовремя вспомнила, что постирать забыла, – отшутилась та. – Сумочку возьмите! – указала на объемистый спортивный баул, содержащий все минимально-необходимое для короткой поездки с ночевкой в неизвестное место к неизвестному Гуде. – Только поаккуратней, там много чего разбиться может.

– Как дела? У вас все в порядке? – поинтересовался Онуфриенко, бережно укладывая ценную сумку в багажник такси.

Александра неопределенно пожала плечами.

– А я послушал ситуацию утром и думаю, кто это на тонких планах меня дергает?

– Неужели я? – Она сделала вид, что поразилась, хотя и вправду сегодня вспоминала его.

Онуфриенко понимающе улыбнулся и распахнул дверцу машины.

Такси тронулось в путь. Сидящий на переднем сиденье Онуфриенко молчал. То ли завис на тонких планах, то ли вспоминал размолвку с Алиной из-за летающих фараонов или обдумывал текст покаянного письма своей пассии. В том, что они любовники, Александра почти не сомневалась. Иначе с чего бы это Алине так ревновать и нервничать из-за того, что она с Онуфриенко знакома и что он взялся сопровождать ее в пирамиду?