Зазеркальная империя. Гексалогия (СИ)

Вдоволь насладившись зрелищем, его величество эмир Афганский (увы, попросив вассалитета у российского императора, он добровольно отказывался от королевского титула и вставал в один ряд с эмиром Бухарским, ханом Кокандским, султаном Бахавалпурским и прочими владетелями) присел за стол и знаком подозвал одного из маячивших в отдалении, словно манекены, лакеев, роскошью ливрей могущих соперничать с одеяниями иных из многочисленных европейских монархов. Неслышно приблизившись, чернокожий виночерпий – эмир окружил себя не только роскошью, но и экзотикой – наполнил фужеры собеседников благоуханным коньяком из хрустального графина.

«„Шустовский“, – невольно отметил про себя Александр. – Совсем стал патриотом нового отечества государь афганский…»

– Да, я сменил поставщика, – небрежно бросил Ибрагим-Шах, любуясь игрой света в янтарном напитке. – Прежние, пользуясь предрассудками дядюшки, снабжали двор третьесортным французским пойлом. И были достойны наказаны. – Глаза эмира кровожадно блеснули.

Он сильно изменился за те несколько месяцев, что поручик его не видел. Пополнел – даже несколько обрюзг, если честно – приобрел еще более вальяжные манеры, чем ранее. От заикания вследствие контузии не осталось и следа, поврежденная рука двигалась свободно. Он производил бы вполне благостное впечатление, если бы…

– Вот они у меня где! – сжал пухлую, как у женщины, унизанную перстнями руку в кулак Ибрагим-Шах. – Я здорово приструнил всю эту вольницу, что расплодил вокруг двора покойный дядюшка… мир его праху, – поднял заплывшие глаза к потолку эмир, – и мой братец-неудачник. Палачам хватило работы, – похвастался он. – Не поверишь, мой друг, – заговорщически нагнулся он к собеседнику через стол. – Бывали дни, когда кровь переполняла водосточные канавы!

«Охотно верю, – подумал Саша, отводя глаза от вазочки с очищенным гранатом. – С тебя, живодера, станется…»

– Многие желали бы видеть на моем месте этого тихоню Махмуда, – откинулся на жалобно хрустнувшую спинку стула Ибрагим-Шах. – И ждут не дождутся, когда со мной что-нибудь случится. – Он подмигнул Саше, и тот снова отвел глаза. – Но я покончу со всякой неопределенностью! Я молод, полон сил – не то что покойный король. У меня четыре молодые красивые жены, – похвастался он. – И все четыре – беременны. Хоть одна, да родит мне наследника! Ибрагима Третьего… Или Ахмада Второго – я еще не решил. Но только не Махмуда!

Эмир расхохотался и собственноручно, позабыв про царственность, набулькал в свой фужер коньяку по золотой «марусин поясок».

«Если не сопьешься раньше. – Саша покорно дал налить и себе. – А то будет тебе наследник…»

– А если родятся девочки? – поинтересовался он вслух, пригубливая чуть-чуть: он не собирался гнаться за бездонной бочкой, сидящей напротив.

– Не беда! В гареме еще полсотни девиц дожидаются своей очереди! Кстати, Бежецкий, – Ибрагим-Шаха уже развезло основательно. – Любая из них на выбор – твоя! Или две, если хочешь. Ты справишься с двумя, полковник?

– Увы, я еще не совсем оправился от своего… гм-м… приключения, – сухо отказался Александр. – Боюсь, мне это будет не по силам… К тому же я не полковник, ваше величество, а всего лишь поручик.

– Все еще поручик! А ведь я давным-давно предлагал тебе… Знаешь что! Если ты по-прежнему не хочешь служить у меня – я награжу тебя! Эй, кто там? Орден сюда!

Александр пытался слабо протестовать, но минуту спустя перед ним уже сиял полированным золотом близнец того, оставшегося в Петербурге, знака.

– Носи с гордостью… – Язык эмира изрядно заплетался. – А вот тебе… – Ибрагим-Шах с усилием стащил с пальца массивный перстень. – Вот тебе еще… Просто так, на память… Нет, нет – обидишь. Что я – хуже своего братца? Да свет еще не видывал такого щедрого человека, как я!

Эмир поднялся из кресла и, пошатываясь, принял горделивую позу.

– Проси, чего хочешь! – нахмурив брови, потребовал он. – Все исполню!

– Вы не могли бы, ваше величество, – Саша тоже поднялся на ноги, – прекратить мучения этих… – Он кивнул в сторону окна, из-за которого все еще неслись стоны.

– Пойдем. – Эмир, пошатываясь, обошел стол, положил Бежецкому руку на плечо («Чтобы не упасть», – с горечью подумал поручик) и увлек к окну.

За окном, среди окутанных цветением фруктовых деревьев, высились три кола с насаженными на них мучениками – теми самыми офицером и солдатами, что доставили Александра во дворец. Солдаты уже почти не подавали признаков жизни – лишь судороги временами сотрясали их тела, но бридман еще боролся, хотя и без всякой надежды – слишком глубоко ушло в его внутренности орудие варварской казни. Поистине, его величество был несказанно щедр – действительно заплатил втройне…

* * *

– Странные вы люди, европейцы. – Ибрагим-Шах откровенно любовался кровавым зрелищем. – я достойно отомстил за те унижения, которым подвергли тебя эти собаки, а ты проявляешь к ним милосердие. Разве не наслаждение – видеть мучительную смерть врага?