Зажечь звезду

Мы с Дэйром долго бродили по окрестностям, изредка перебрасываясь словами, а я все никак не могла выкинуть из головы мысли о его семье. Родственнички, в бездну их… Все они, кроме Меренэ, были знакомы мне только по портретам и рассказам. Принцесса на моей памяти несколько раз приезжала в Кентал Савал, всегда тайком и без подобающей свиты. Они с Дариэлем надолго запирались в гостиной, говорили о чем-то, а потом Меренэ убиралась восвояси. Дэйр после таких визитов всегда подолгу приходил в себя, был мрачен и молчалив. Однажды он в сердцах бросил, что лучше остаться сиротой, чем иметь в родственниках королевскую династию. К несчастью, происхождение Дариэля было в буквальном смысле написано на лице. Фамильные черты Дома Ллиамат: темно-зеленые, почти черные глаза с угольным ободком по краю, золотистая, словно загорелая кожа, тонкие властные губы — все это в полной мере перешло ему от отца. Он был бы точной копией Леарги, если бы не унаследованный от матери цвет волос — как чистое золото, как мед, как солнце на грани заката. Гладкие, мягкие пряди.

А Ллиамат славились непокорными огненно-алыми кудрями. Впрочем, если судить по Меренэ, это было скорее экзотично, чем красиво. А Дариэль… Дариэль прекрасен, и этим все сказано. До того, как встретить Максимилиана, я всерьез считала, что улыбчивый целитель в черных растянутых майках и линялых джинсах — идеал.

— Всегда было интересно, о чем ты думаешь, когда у тебя такое мечтательное выражение лица? — идеал сидел справа от меня, задумчиво сощурив глаза. Тонкие пальцы с коротко остриженными ногтями небрежно вертели сухую травинку.

«В руках целителя — его сила», — почему-то вспомнилась мне расхожая фраза. Никогда не спрашивала у Дариэля, правда это или нет.

— Сейчас думала о тебе, — призналась я, слегка покраснев. Нет, нет, нет. Я вовсе не сравнивала его с Максимилианом. Ведь правда же? — А часто у меня бывает мечтательное выражение?

— Раньше — часто бывало, — улыбнулся целитель, глядя куда-то поверх моего плеча. — Сейчас — не знаю. Долго не виделись.

— Это упрек?

— Может быть. Я скучал, Нэй.

— Я тоже скучала. Жаль, что не смогла приехать раньше.

— Не смогла или не захотела?

— Дэйр!

Я подскочила. Целитель выжидающе смотрел на меня снизу вверх, по-прежнему сузив глаза. И их выражение мне не нравилось. Да что на него нашло, в конце концов! Переживает из-за слов Лиссэ? Я устало опустилась рядом с эльфом, машинально вцепилась в косу. Его, разумеется.

— Я не собираюсь устраивать дуэль взглядов, Дариэль. Просто скажи, что тебя на самом деле беспокоит.

Травинка в пальцах замерла и выскользнула на землю. Я не смотрела в его лицо, но знала, что сейчас он закрывает глаза и откидывает голову. Дэйр всегда так делал, когда пытался успокоиться. Но никогда раньше он не выходил из-за меня — даже если я без спросу забиралась в лабораторию.

— Расскажи мне о нем.

Очень тихо. Очень неуверенно.

— О ком? — в первую секунду растерялась я, бросая взгляд на Дариэля. Тот чуть наклонил голову, глядя в сторону.

— О своем вампире. Ты любишь его? Действительно любишь?

— Дэйр!

— Не торопись, подумай.

— Это важно для тебя?

— Да.

Что-то в его голосе заставило меня отнестись к этой просьбе серьезно. Честно говоря, в последние месяцы я много копалась в себе, по полочкам раскладывая события прошедшего года. Размышляла о звезде, о статусе королевы… и о Максимилиане. Не раз и не два мне казалось, что от чувств не осталось и следа, что вся эта любовь приключилась со мной только потому, что он так захотел, потому, что я была ему нужна. Да и ситуация располагала к романтике. Опасный, но красивый спутник, приключения, временная изоляция от общества, вынужденные совместные ночевки… Странно было бы, если я после этого не стала заглядываться на вампира. И насколько проще сложилось все, если бы я забыла о нем на следующий же день, как оказалось дома. Нет, такое вынужденное, навязанное чувство не может быть серьезным, но…

Но, но, но.

Я помнила его до сих пор — до малейший черт лица, тончайших оттенков запаха, невесомых интонаций голоса. Нам все еще снились общие сны… и после одного из таких снов, в котором Максимилиану угрожала опасность, я не успокоилась, пока не связалась с Тантаэ и не предупредила его.

Несерьезно?! Черта с два!

— Я люблю его, Дариэль. Ответ — да. Это не помешательство, не увлечение и не фантазия. Просто я чувствую, что он — мой, а я — его. Вот так.

Лицо Дариэля не выражало абсолютно ничего.

— Понятно.

В мысли закралось невероятное, невозможно подозрение.

— Дэйр… Ты что, ревнуешь?

Глаза целителя удивленно-насмешливо распахнулись. Губы изогнулись в неверящей улыбке — так, словно он сейчас рассмеется.

— Ревную? Я?! — грустный вздох. Потерянно: — Конечно, я ревную, Нэй. Посуди сама: долгие годы я занимал место в твоем сердце. А тут приходит незнакомец, коварный и беспринципный, и просит подвинуться, потому что это место теперь его.

Я невольно улыбнулась. Он переживает за меня. Ревнует! Это неправильно, но… приятно.