Зажги свечу

– Когда я был в дороге из Корка в горы Керри,
Я встретил капитана, его все звали Феррел.
Достал свою рапиру, достал я пистолеты,
Затем я громко крикнул: «Гони свои монеты!»

Она начала с таким задором, что отец и Эшлинг встали и подхватили припев:

– Глотком выпьем всю кружку до дна!
Помянем мы отца![25]

Элизабет помнила все куплеты, и они дружно пели все громче и громче, а на последнем припеве уже орали во всю глотку.

Никто не убирал со стола, веселье продолжалось допоздна. Элизабет вспомнила «Bold Robert Emmet the Darling of Ireland», а Эшлинг – «Greensleeves». Когда его пятидесятый день рождения подходил к концу, отец тоже разразился песней:

– По дороге в Манделэй
Рыб летучих яркий веер,
Над заливом рассветает,
Шторм с Китая налетел![26]

– Ух ты, отличная песня, я такую не знаю! – сказала Эшлинг.

Элизабет заметила, как отец выпятил грудь и запел так, как она в жизни от него не слышала. На мгновение она пожалела, что мама не видит отца таким, но потом порадовалась, что уже и не увидит. Отец так вдохновился, что спел дважды:

– Ветер шепчет в листьях пальмы, звон в том храме вторит ей:
«Ты вернись, солдат британский, возвращайся в Манделэй!»

И на этой высокой и радостной ноте день рождения закончился.

Воскресенье прошло как в тумане. Они, должно быть, о чем-то разговаривали, но все их мысли крутились только вокруг понедельника, бо́льшая часть которого тоже осталась в тумане, и только отдельные кусочки выделялись пронзительной ясностью, например объяснение цели их поездки. Они придумали неких друзей семьи О’Коннор, которые переехали в Ромфорд и у которых Эшлинг с Элизабет погостят три дня. Теплоту субботнего вечера пришлось остудить, а возникшие тогда привязанности снова разорвать. Элизабет прямо напомнила отцу, что у каждого из них своя жизнь, а Эшлинг вместо повышенного внимания стала проявлять к нему безразличие. Отец остался в полном недоумении от происходящего, но это была далеко не самая большая их проблема.

* * *

Атмосфера в пансионе царила весьма приветливая. Хозяйкой оказалась молодая женщина, которая сразу же заявила, что не любит ходить вокруг да около.

– А теперь послушайте меня внимательно. Я не знаю, зачем вы здесь. Понятия не имею, зачем вы приехали в этот город. Я так понимаю, вам нужно где-то остановиться, чтобы вас никто не беспокоил, потому что у вас какие-то свои дела. Отлично! Я не сую нос в чужие дела и не задаю вопросов, я даже ваших имен спрашивать не буду. – (Они посмотрели на нее испуганными глазами.) – Ну, имена назовете, но без фамилий, – смягчилась хозяйка. – У вас будет большая хорошая комната, с умывальником, кучей полотенец, а еще есть прорезиненная простыня и все, что может вам понадобиться, чтобы чувствовать себя как дома. Я оставлю вам радио, чтобы вы не скучали. В пансионе сейчас всего пара человек – из тех, кто живет здесь постоянно, и они держатся особняком. Еще пара путешествующих джентльменов остаются здесь на понедельник и вторник. Вам никто не будет докучать.

– Спасибо, – сказала Эшлинг.

– Я вам оставлю чайник, здесь есть газовая горелка, так что разберетесь сами, если нужно.

– А люди часто хотят быть сами по себе? Я имею в виду, оказываются не в состоянии общаться, плохо себя чувствуют после всего? – Элизабет слегка заикалась.

Увидев белое лицо Элизабет, хозяйка потеряла остатки строгости:

– Нет, милочка, поверь мне, миссис Норрис действительно хороша. Я ходила к ней трижды. Ну, не смотри на меня такими глазами, в жизни всякое случается… Нет, конечно, вы не должны сидеть тут, как мышки, просто приятно знать, что если вы хотите побыть сами по себе, то у вас есть такая возможность.

– Спасибо, миссис…

– Морин, милочка, просто Морин. А вы?

– Эшлинг и Элизабет.

– Эшли? Как в фильме «Унесенные ветром»? Я думала, это мужское имя… Впрочем, звучит красиво.

– Да…

– Пойдемте, я покажу вам вашу комнату. Вы можете приходить и уходить когда вздумается. Эшли, послушай меня, я дам тебе пару советов, уж я-то знаю, что к чему. Не болтай про это слишком много, не надо, так только хуже сделаешь. В первый раз миссис Норрис мне так и сказала, а я на всю жизнь запомнила: «Не надо постоянно про это говорить, Морин, что сделано, то сделано». Как ни крути, а такие вещи случаются с женщинами с начала времен. Как по мне, природа устроила жизнь очень забавным образом. Даже древним египтянам приходилось решать ту же проблему, что и нам сейчас, в двадцатом веке… Так что послушай моего совета, не давай ей слишком много болтать, размышлять и задумываться, правильно она делает или неправильно, надо или не надо. Ничего хорошего из таких мыслей не выйдет.

– Да, вы правы, – согласилась Эшлинг.