Зажги свечу

Стало еще жарче. Все в Риме покрылись золотистым и коричневым загаром, но моя бледная кожа просто сгорает, поэтому пришлось купить зонтик от солнца. Помнишь, у нас когда-то были такие игрушечные? Тони не хочет выходить на улицу в жару, поэтому мы много времени проводим на разных экскурсиях внутри помещений. Я ходила посмотреть катакомбы. Бедные мученики, как сильно им пришлось пострадать за веру и как легко она дается нам сейчас! Жду не дождусь возвращения в прохладный и зеленый Килгаррет. Судя по письму мамани, там еще и дожди.

Целую,

Эшлинг

Маманя, спасибо огромное за то, что пишешь мне. Больше никто не прислал ни строчки. Наверное, они думают, что письма не дойдут сюда. Как здорово, что наш дом почти готов. Слава богу, нам не придется жить со старой кошелкой… Ну вот, теперь я должна положить открытку в конверт! Ма, все просто отлично, и, как я уже писала, вам с папаней миллион спасибо! Надеюсь, свадьба не слишком вас утомила и не довела до банкротства и все такое. Мне так не терпится вернуться домой! Надо не забыть, что теперь я живу с Тони, а то ведь я попрощаюсь с ним на площади и прибегу к вам, как обычно. Еще раз поблагодари мальчишек и Ниам. Как здорово, что Элизабет приехала на свадьбу! И разве она не красотка? Я отправила ей отсюда несколько открыток, подумав, что в Лондоне ей, наверное, совсем одиноко.

Целую,

твоя замужняя дочь Эшлинг

– Она была совершенно обворожительна! Вот, у меня есть фотографии. – Элизабет села на стол, поставив ноги на стул, и открыла папку с черно-белыми фотографиями.

На ее двадцать первый день рождения Джонни подарил ей фотоаппарат, который Элизабет впервые взяла в серьезную поездку. На свадьбе Эшлинг она сделала двенадцать фотографий, десять из которых считала отличными, а две – испорченными. Стефан и Анна склонились над папкой.

– Кажется, она похудела с тех пор, как приезжала сюда, – заметил Стефан.

– Посмотри, какое у нее великолепное платье! – восхитилась Анна.

– А это, наверное, ее мама? Красивая женщина. – Стефан смотрел на Эйлин, и Элизабет почувствовала, как два ее мира стали ближе.

– Ее муж Тони тоже красавчик, разве нет? – Анна разложила фотографии на столе. – А что за мужчина держит тебя под руку?

– Тот самый отвратительный шафер… Невероятный идиот! – (Стефан и Анна засмеялись.) – Нет, я не шучу. Он и правда мерзкий. Надеюсь, Эшлинг не придется терпеть его в качестве друга семьи.

– А кто эта печальная дама?

– Мать Тони. Она слегка улыбнулась, но не думаю, что кто-нибудь это заметил… А это ужасно невоспитанная сестра Тони Джоанни и его брат, почти священник, но какой-то ни рыба ни мясо… О, а вот Донал, младший брат, у которого слабое здоровье. Посмотрите, как он смеется, такой чудесный!.. Ну и я в шляпке и выгляжу очень глупо…

– Элизабет, ты прекрасно выглядишь! – совершенно серьезно возразила Анна.

– Полностью согласен! – поддакнул Стефан. – Ты выглядишь столь же прелестно, как и невеста.

– А тут Тони скорчил рожу… Это как раз перед тем, как они сели в машину, чтобы поехать в гостиницу. Тогда он все еще сильно нервничал, но потом расслабился.

– Похоже, ты считаешь, что все они недостаточно хороши для Эшлинг.

– Ну что вы, Стефан! Ничего подобного я не говорила. Они действительно очень влиятельные люди в городе. Недаром Джонни назвал Тони магнатом.

– Однако тебе они не нравятся. Ты назвала Тони нервным, его брат ни рыба ни мясо, сестра ужасно невоспитанная, мать плаксивая, а лучший друг мерзкий… Только не говори, что ты к ним хорошо относишься! – засмеялся Стефан.

Онемевшая Элизабет молча смотрела на него:

– Ну… я… вовсе не имела в виду…