Зажги свечу

Хорошо хоть к Мюрреям можно пойти, а то дома тоска зеленая. Маманя так испугалась за Донала, когда он болел, что теперь стоит ему кашлянуть, как она оглядывается на него, хотя вида не подает.

Тот день, когда отец Карни приходил проводить соборование, показался сплошным кошмаром. Сначала пришла монахиня, чтобы подготовить Донала и комнату к таинству. Папаня дико разозлился и заявил, что монахини вечно везде лезут, делать им больше нечего, зачем готовить к чему-то ребенка вроде Донала? Во время соборования маманя держала Донала за руку и улыбалась. Пегги плакала в дверях, и маманя сказала, что, наверное, у Пегги простуда, ей следует пойти посидеть у камина, а не стоять на сквозняке. Отец Карни объяснил, что соборование может привести к двум результатам: или вернет здоровье и силы, или утешит больного и даст легкую смерть. Имон буркнул что-то про беспроигрышную ставку, так маманя его потом чуть не убила и велела держать свои языческие верования при себе, подальше от спальни Донала.

В любом случае Доналу полегчало. Теперь ему следовало поберечься, чтобы снова не схватить воспаление легких, и, похоже, маманя считала, что пневмония, как коварный враг, все время караулит за дверью в ожидании возможности ворваться внутрь.

Эшлинг казалось очень странным, что Господь постоянно посылает неудачи тем, кто менее всего способен вынести удары судьбы. В конце концов, Шон не был злодеем, он был хорошим парнем, который верил в правое дело, а Господь позволил, чтобы его разорвало на кусочки. Донал самый милый в семье, а Господь дал ему астму и к тому же посылает воспаление легких, которые и так слабенькие. Морин и Имон такие противные, но оба здоровы как быки. У Господа вообще нет понятия о справедливости! Маманя так много работала, ночами не спала, а получила взамен отпуск или красивую одежду? Нет. Эшлинг и сама весь год вкалывала в школе, как раб на плантациях, и что в результате? Где хоть какая-то награда или благодарность? Все, что она получила, – это признание сквозь зубы, что она наконец-то взялась за ум и хотя бы попробовала нагнать упущенное.

Миссис Мюррей сказала, что в Священном Писании есть фраза «кого любит Господь, того наказывает», и они в конце концов нашли эти слова, и тогда Эшлинг заявила, что Господь наверняка просто без ума от нее, потому что наказывает ее с утра до ночи – уродливыми волосами, прямыми ресницами и чертовыми монахинями! Миссис Мюррей и Джон, брат Джоанни, изучавший богословие, долго смеялись, и Эшлинг повторила реплику дома в надежде развеселить маманю. Маманя ответила, что это богохульство и что Эшлинг все больше скатывается к игре на публику.

Эшлинг нравилось болтать с Джоном Мюрреем, когда он временами приезжал домой из семинарии на уик-энды. Он рассказывал им некоторые вещи про обучение, которые следовало держать в секрете. Джоанни и Эшлинг с круглыми глазами слушали про уроки по этикету, как будущих священников учили вести себя за столом, пользоваться ножом и не запихивать еду в рот руками. Эшлинг решила поделиться его рассказами дома, но, как обычно, вызвала не хохот, а недовольство.

– Этот мальчишка Мюррей и так уже олух царя небесного, раз решил податься в священники, вместо того чтобы получить свою долю огромного семейного дела, а если еще и болтает про то, какие они там все дурачки, то и вовсе болван, – сказал папаня.

Маманя, разумеется, разозлилась на столь неуважительное отношение папани к церкви, но еще больше взъелась на Джона Мюррея:

– Семинария для него теперь второй дом, нельзя разбалтывать семейные секреты всем подряд! Это предательство!

Эшлинг припомнила собственные небольшие предательства. Однажды она заставила Мюрреев кататься по полу, изобразив папаню, который приходит домой из лавки и ведет себя словно султан, приказывая принести воду для умывания, чистое полотенце, тапочки и лучший стул – без единого слова. Слов не требовалось, ведь все члены семьи отлично знали его нетерпеливые жесты. Любой, кто оказался под рукой, Пегги, Ниам или сама Эшлинг, со всех ног бросался его ублажать. С маманей он таких пантомим не разыгрывал, а Эшлинг удалось очень точно его скопировать. Она покраснела, подумав, как рассердилась бы вся семья, если бы узнала, что она изобразила пародию на ежевечерний ритуал. Однако провести бо́льшую часть лета в доме Мюрреев не казалось ей изменой. Там было так солнечно, а большой сад спускался к самой реке. Если хочешь посидеть на солнышке, то можно взять шезлонг, а не класть на ступеньки сложенный коврик или кухонную подушку, как дома. Оставшиеся после еды пирожные и печенье всегда убирали обратно в коробки, а дома все лежащее на столе тут же сметалось до последней крошки.

* * *

Роман Джоанни с Дэвидом Греем достиг пика с началом учебного года. Дэвид бездельничал до самого октября и упрашивал Джоанни пропустить школу, чтобы съездить куда-нибудь на денек. Предложение звучало крайне соблазнительно, но Джоанни, почти готовая сдаться, понимала всю опасность такой затеи, хотя Эшлинг согласилась прикрыть подругу.