Зажги свечу

– Мы тебе совсем не помешаем! Я имею в виду, ты сможешь делать все, что хочешь, приводить к себе в комнату кого угодно… Все по-честному. Дадим тебе ключ, ты сможешь приходить и уходить когда вздумается. Ты приехала, и Вайолет повеселела, да и я тоже… Думаю, будет здорово, если ты сможешь остаться…

– Очень мило с вашей стороны, Гарри, – вздохнула Элизабет столь же искренне, как тогда, когда говорила маме, какая та замечательная, почти как старшая сестра, про которую в книжках пишут.

К сожалению, придется оставить все как есть. И нет, она не согласна с критикой отца. У него своя жизнь, как и у всех остальных, и он живет как считает нужным. Если в его жизни маловато радости, то ему просто не повезло, и так сложились обстоятельства.

В конце концов они перестали ее уговаривать. Ночью, лежа без сна в своей блестящей новой спальне, Элизабет прислушивалась к странным звукам чужого города и думала, должны ли все остальные проявлять заботу о других людях и разговаривать с ними, как с детьми. Так и хочется, чтобы кто-нибудь принимал все решения за нее, спрашивал ее мнение и учитывал ее настроение.

Одновременно в какой-то отдельной части сознания крутились мысли о Джонни: как у него дела, принесет ли он кролика на ужин, как пообещал Гарри?

Кролик произвел фурор. Джонни появился, когда в магазине был наплыв покупателей. Мама и Гарри возились с детьми, которые полчаса выбирали, на что потратить свои два пенса и баллы на сладости[22].

Усталые женщины покупали тонкие ломтики прессованного мяса и пакеты манной крупы. Старики, шаркая ногами, заходили за табаком. Элизабет читала на кухне, когда услышала приветственные крики в магазине. Гарри, с улыбкой от уха до уха, ворвался на кухню:

– Он пришел, он пришел и не забыл! Он принес кролика! Элизабет, дорогая, скорее доставай кастрюлю! Твоя мама сейчас придет…

Элизабет удивилась, вспомнив, что боялась Гарри, или мистера Элтона, как она его тогда называла. Как она могла принять этого великовозрастного ребенка за искушенного соблазнителя? Лучше бы Гарри вел себя посдержаннее, а то Джонни может подумать, что они совсем уж простаки и он произвел на них неизгладимое впечатление.

Однако Джонни ликовал не меньше, чем Гарри:

– Я буду ночевать здесь, мы уедем завтра рано утром. Твоя мама пригласила меня остаться на ночь. У нас будет пирог с кроликом – лучший в стране с довоенных времен!

Пирог и в самом деле получился выше всяких похвал. Элизабет испекла булочки, Джонни сходил в паб за сидром. Они накрыли на стол, а мама накрасилась. Джонни рассказал, как добыл кролика. Фермер, который распродавал мебель, всегда предлагал посетителям пострелять кроликов, потому что сам был уже слишком старым и страдал артритом, но он с удовольствием сопровождал кого-нибудь другого на охоту. Джонни подстрелил трех кроликов: одного отдал фермеру, другого принес на ужин, а третий, завернутый в мокрую траву, лежал в фургоне и предназначался для мистера Ворски.

Потом они пели песни, и Гарри декламировал «The Green Eye of the Little Yellow God», а мама показывала, как монахини учили их делать книксен, отчего все покатились со смеху. От Элизабет тоже потребовали что-нибудь исполнить. Она сказала, что ничего не умеет. Мама ответила, что в Ирландии много песен и Элизабет писала, что у Махеров часто пели.

Элизабет встала, вытянув руки по швам, и запела:

О Дэнни мой, волынки слышишь, слышишь?
Из дола в дол их зов по-над холмом,
Прошло тепло, стоят цветы поникши,
Уйдешь, уйдешь, а мне глядеть в окно.

Все остальные принялись ей подпевать:

Но ты вернись, хоть летним днем по лугу,
Хоть по долине, что тиха в снегу,
И днем и ночью ожидать я буду,
О Дэнни мой, о Дэнни мой, тебя люблю[23]

.

Все, включая Джонни, прослезились.

«Господи, – подумала Элизабет, – ну почему я вечно все порчу?» Разве нельзя было спеть какую-нибудь веселую песню, чтобы все смеялись? Ведь все остальные исполнили что-то забавное! Почему же она выбрала самую тоскливую песню на свете? Впервые после возвращения из Килгаррета она попала на вечеринку и закончила ее на столь печальной ноте.

Они начали мыть посуду, двигать стулья и расставлять все по местам. Все говорили, что вечер удался на славу. Мама суетилась, собирая одеяла и простыни для Джонни. Гарри сказал, что им лучше выехать до шести утра, чтобы не попасть в пробки и не столкнуться с большими грузовиками на узких улочках.

Элизабет не спала, постоянно просыпаясь посреди кошмара, в котором Джерри Спаркс в инвалидной коляске держит ее за руку и раз за разом кричит:

– Зачем ты приехала меня навестить, если не собираешься выйти за меня замуж?

Элизабет начинала убегать, а миссис Бенсон и Гарри кричали ей вслед:

– Все вы одинаковы! Ввязываетесь, не подумав, и причиняете боль!

* * *