Зажигая пламя

– Мажорчик… – с усмешкой повторяет Гроз. – Быть мажором не так уж плохо, футболист. Есть деньги, связи, тачка. На этой тачке можно покатать девочку. Держать ее за руку, чтобы она не могла убавить громкость и дать послушать чертову песню…

Все это Егор говорит мне. В памяти сразу же вспыхивает та поездка сразу после кинотеатра в парке. После той женщины, сбежавшей из психиатрической клиники. Егор держал меня за руку, а потом… Я обнимала его.

Тим, само собой, не понимает, что стоит за словами Грозного. Или не хочет понимать.

– О своих похождениях рассказывай своим друзьям, а к девушке моей не приближайся.

– А давай у нее спросим, м-м? – Взгляд Егора перемещается с меня на Тима и обратно. – Алина, нам нужно поговорить. Уделишь мне минутку?

– Хорошо, – решительно отвечаю я. Я четко понимаю: в этот раз лучше дать Егору то, что он хочет, иначе он не уйдет.

Тим дергает меня обратно и снова прячет за свою спину.

– Нет, ты не будешь с ним говорить. Что бы он там себе ни надумал – это его проблемы.

– Страшно тебе, футболист? Боишься, что Алина уйдет со мной?

– Такого, как ты, она никогда не выберет. – В голосе Тимофея звучит насмешка. – Ты просто разрисованный папуас. Иди к папочке, мажорчик.

Егор начинает смеяться, но этот смех не предвещает ничего хорошего.

Кажется, все посетители кафе смотрят на нас. Краем глаза я замечаю, как официанты тревожно замерли, а бармен кому-то звонит.

– Давай просто уйдем! – Тяну Тимофея за руку.

Но мы даже шагу не успеваем ступить, когда Егор неожиданно бьет Тима в лицо. Мой парень отвечает тем же. Начинается полнейший хаос…

Егор и Тим обмениваются жесткими ударами. И никто не может их растащить – ни парни из команды, ни официанты, ни посетители кафе.

Парни так яростно сцепились, будто пытаются убить друг друга!

Меня оттесняют подальше. Кто-то хватает меня за плечи, удерживая на месте. Я понимаю, что это Сэвен, когда над моей головой раздается его голос:

– Не помешало бы объяснить все это, Алина. Позже. А сейчас просто не лезь, поняла?

Кирилл отпускает меня и идет помогать ребятам, которые пытаются остановить эту бессмысленную драку.

В панике ищу взглядом Дана, но его нигде не видно. Не мог же он бросить друга?!

Снова смотрю на дерущихся. Вижу, как Егор лупит по лицу уже Фора, а тот в ответ набрасывается на него. Потом Грозный хватает за грудки Тэна, отпихивает его и снова сцепляется с Тимом… Словно сегодня Гроз решил самоубиться с помощью футбольной команды.

Схватка один на один превращается в жесткое избиение одного целой толпой. И когда Егор падает, а кто-то размахивается ногой, чтобы ударить его по голове, я в одно мгновение оказываюсь рядом и падаю на Грозного сверху. Закрываю собой от всех этих ударов.

– Хватит! Перестаньте! – кричу я, не узнавая собственного голоса.

И мой крик тонет в звуке полицейских сирен.

29 Гроз

Где-то в глубине души мне хочется смеяться. Может, я такой же псих, как моя мать? И рано или поздно тоже попаду в дурку? Нормальные люди не смеются в такой ситуации.

Судя по ощущениям, рожа прилично опухла. Костяшки на руках сбиты. В голове легкий сотряс: падая, я приложился затылком о стол. Еще и ребра болят, потому что Алина рухнула на меня резко и неожиданно.

И теперь я прижимаю мышку к себе и глухо смеюсь, зарывшись носом в ее макушку.

Все было разыграно как по нотам. Алина повела себя именно так, как и должна была. Она выбрала меня. И всегда будет выбирать меня, так или иначе.

Замечаю в глазах футболиста шок. Его друзья застыли в недоумении. Но когда в кафе врываются менты и ОМОН, ступор парней сменяется руганью и матом.

Алина пытается высвободиться из моих рук, но я крепко держу ее за талию. Она кричит ментам, что парни не виноваты и их нельзя забирать, но служивым все равно. Футболистов выводят из кафе, и лишь тогда я отпускаю ее.

Мышка тут же пытается выбежать на улицу, но оставшиеся два мента останавливают ее, чтобы взять показания как у свидетеля. Меня осматривает подъехавшая «скорая». Сейчас по всем законам жанра я – пострадавшая сторона. Однако пострадал я не очень сильно, потому что умело закрывался от ударов футболистов. От поездки в больничку отказываюсь, лишь позволяю обработать ссадину на затылке. Медики передают меня полиции, и те берут показания уже у меня.

Примерно через полчаса нас отпускают. И когда Алина наконец выбегает на улицу, я мчусь за ней. Схватив за плечи, силой усаживаю девчонку в свою машину.

– А теперь мы поговорим! – рычу я угрожающе, крутанув ключ в замке. – Ты моя на несколько часов. Смирись!

– Хорошо, мы поговорим, – цедит она сквозь зубы. – Но ни о каких часах не может быть и речи. Я должна поехать в участок и быть там со своим парнем. Понятно?

Зажмуриваюсь на секунду, чтобы не заорать.

Не выходит. И я ору:

– Я закрою твоего парня, поняла? Если прямо сейчас не перестанешь говорить о нем, я его закрою! – Давлю на газ. Черт его знает, куда еду. Просто хочу убраться подальше.

Алина молчит, сжавшись в кресле. Взглянув на нее, вижу, как дрожат ее губы. Мышка выглядит чертовски напуганной.

Она боится меня?