Зажигая пламя

Такое ощущение, словно мы все участвуем в каком-то идиотском спектакле и явно забыли слова, а суфлер куда-то запропастился. Либо сейчас наступила немая сцена и вот-вот должна произойти кульминация.

33 Гроз

– Что случилось, сын? Кто так тебя? – Отец протягивает руку через весь стол и проводит пальцами прямо по моему синяку.

Я отшатываюсь.

– Не важно. Подрался. Кого это вообще волнует? – стараюсь ухмыльнуться непринужденно.

– Нас всех это очень волнует, – вклинивается отец Алины. – Что ты не поделил с моими ребятами?

– Это личное, – с ходу отрезаю я, невольно глянув на девчонку.

Она вся скукожилась и смотрит исключительно в тарелку. Моя бедная маленькая мышка винит себя в произошедшем. Но она не виновата, это все космос: где-то там наверху решили, что она будет моей, и я безоговорочно согласен с этим.

– Хочу предупредить тебя, парень… – продолжает Столяров. – Не трогай моих ребят. У них отличные перспективы! Особенно у Тимофея.

Какая-то странная ревность внезапно царапает мне сердце. Отец Алины обожает этого парня, а ко мне он точно будет относиться с пренебрежением. И с этим нужно что-то делать.

Или не нужно. Черт!

– Мы почти утрясли все наши проблемы с Тимофеем, – после секундной заминки говорю я. – Если он будет вести себя благоразумно, то и проблем больше не будет.

– Это как?

– Что за проблемы?

На меня накидываются сразу оба: и Столяров, и мой отец.

– Это наше дело, – я вновь смотрю на Алину. – Давайте сменим тему.

Перевожу взгляд на отца, он выглядит задумчивым. Наверняка видит то, что я пытаюсь скрыть от посторонних глаз: свое помешательство, безумную увлеченность этой мышкой, свою зависимость от ее общества. Ведь я явился сюда ее защищать.

Егор-защитник – это что-то новенькое для отца. Для него я всегда был пофигистом, думающим лишь о собственной шкуре.

– И правда, пусть ребята сами разбираются, – произносит наконец отец и отодвигает тарелку. – Можно кофе?

Алина вскакивает.

– Да, конечно.

Юлиана тоже встает. Перешептываясь, сестры готовят кофе. Столяров тоже отодвигает тарелку.

– Дочки, а мне сделайте чай.

Он произносит слово «дочки» с такой гордостью, с таким нажимом, что не остается сомнений: на пути к сердцу Алины он станет очередным препятствием.

– Так дело не пойдет, Егор. – Отец Алины снова смотрит на меня. – Мне мало простого: «ребята сами разберутся». В этой драке кто-то из них мог серьезно пострадать. Полузащитник, вратарь… Каждый из парней имеет значение для команды.

Он еще что-то продолжает вещать, но я его больше не слышу, отключившись и обводя задумчивым взглядом комнату. Алина вышла из кухни, сказав сестре: «…Возьму тогда чайный сервиз». А следом мой отец отлучился якобы в ванную комнату.

– …Ты ведь понимаешь, что если кто-то из моей команды пострадает из-за тебя, мне будет плевать на то, чей ты сын, – вновь доносится до меня голос Столярова, но в смысл фразы я не вникаю.

– Да, понимаю, конечно. Простите, я на минутку. – Вскакиваю с места и, чуть не сбив с ног Юлиану, убирающую со стола, вылетаю из кухни.

В ванной пусто. Слышу голос отца и иду на него.

– Лучше расскажи все как есть. Обещаю, Егор тебя не тронет. В прошлый раз я погорячился и теперь прошу прощения, – говорит он, по-видимому, Алине.

Торможу возле приоткрытой двери, за которой папа прессует мою мышку. Хочется выбить ее с ноги и навалять отцу за то, что вообще к ней приблизился.

Да, в последнее время я в вечном неадеквате! Вот что делает со мной Алина. Удивительно, но сейчас у меня получается подкрутить в голове немного здравого смысла и послушать, о чем они разговаривают. Что же скажет мышка?

– Просто скажи: что он заставил тебя сделать? – напирает отец. – Что ты сделала, Алина? Что? Это очень важно, очень! Ты что-то увидела в моем компьютере?

Странно, но девчонка не издает ни звука. Она либо молчит, либо отвечает жестами. Возможно, кивнула в знак согласия?

– Хорошо, ты ничего не видела, – раздраженно продолжает папа. – А что должна была увидеть? Егор наверняка сказал, что именно ты должна найти.

– Я… Я п-просто заблудилась… – запинаясь, шепчет Алина. – Я же вам говорила.

Отец смеется таким зловещим смехом, что меня пробирает до костей.

– Я ведь пытаюсь решить вопрос по-хорошему, – приторно-мягким голосом произносит он. – Не дергаю твоего отца, не мешаю ему работать.

– Я ничего не знаю, – очень тихо говорит мышка. – Оставьте меня в покое, пожалуйста!

Столько страха в ее голосе и столько отчаяния, что моя крыша все же съезжает и я пинком открываю дверь.

– Достаточно! – рявкаю на отца. – Чего ты до нее докопался?! Я здесь, перед тобой! Задавай вопросы мне!

– Не устраивай сцен, Егор, – сухо говорит он и выходит из комнаты.

Только сейчас я понимаю, мы находимся в спальне Алины. Я быстро осматриваюсь. Кровать, письменный стол, ноутбук, шкаф, удобный пуфик в виде сердечка и мягкий коврик возле кровати. Здесь очень уютно. Хочется остаться тут навсегда.

Я закрываю за собой дверь и в два широких шага приближаюсь к Алине, пытаюсь обнять. Она отстраняется, укоризненно посмотрев на меня. Я невольно хмурюсь.