Збройники

— Оце ти Америку відкрив, — довольно жмурится Президент и берет горячую чашку. Дует, обжигаясь, отхлебывает, шипит. — А в тебе нажорістєй кохвє, Мартін явно менше заварки клав…

Я молчу, пытаясь соорудить из израильского бандажа штуку, которой можно заменить эластичный бинт. Очень не хочется обрезать подушку с фиксатором, и я мучаюсь, неудобно согнувшись на койке, подтянув к себе ногу с распухшей щиколоткой. Вася сидит снаружи на косо стоящем ящике от ОГ-9, в моей флиске, и ждет, когда остынет кофе. И материт меня. Президент, в вечном своем нетерпении не могущий дождаться полноценной заварки, пытается пить черную жижу и с удовольствием поддакивает. Возле продуктовой палатки Мастер тихо разговаривает по телефону, закутавшись в тонкую американскую куртку.

Не, не получится нормально, придется-таки обрезать бандаж. Ножницы в аптечке, аптечка на плитоноске, плитоноска висит снаружи на гвозде.

— Мартин, ты идиот, — с особым удовольствием повторяет коммандер и осторожно дует на кофе.

— Я и не спорю, — шиплю я.

— … потому что — что? Правильно — надо было нормально из машины вылезти, а не ножку подворачивать. — Вася переходит на особый, «комбатский» стиль монолога. — А ты — что? Правильно, выпал как Сепар на задувку, не смотришь, куда ноги ставишь.

— Я нервничал, — бурчу я.

— Ты гля, нервный какой. И тяжелый, зараза. А я тебе говорил — что? Правильно, нахрена ты РПК с собой потащил? Взял бы АКМС у кого-то, да вот хоть у Гаранта, но нет, надо метровую оглоблю, которая за все цепляется…

— Правильно потащив, — добавляет Серега. — Якщо б «лендік» згорів з моїм АКМСом, то хєр його спишеш, комбат мозги вийме. А Мартіна ми би за три дні списали, як за нефіг.

— Меня нельзя списывать, я вам еще пригожусь.

— Та ладно, нєзамєнімий нашовся…

Я думал, что это миномет нас выцелил, и, конечно, ошибся. Работали две «бэхи-копейки», и этот факт, собственно говоря, и спас нас. Мы расслабились, разъезжая на машине днем, и нас просто ждали, ну и дождались… и не попали. ОГ-15 падали как попало, «лендик» заглох вообще не из-за попадания, и весь наш ущерб составил аж мою растянутую лодыжку. Нам опять повезло, и мы, боюсь, уже привыкли к этому. Сепарские «бэхи» вышли из капониров, наряд увидел это и сообщил Мастеру, мы просто не услышали сообщения по рации, а Мастер, на всякий случай, поднял экипаж «двести шестьдесят первой» и заставил завести боевую машину. Когда наш «корч» встал посреди дороги, «бэха-двойка» просто двинула вперед, ей маленькие и легкие осколки ОГ-15 не страшны, и загородила нас от сепаров. Президент с Юрой включили СПГ, молотя в сторону «бэх» противника, и никуда, само собой, не попали, но создали некоторую эээ… общую нервозность. «Шайтан», услышав по рации «наших прижали на дороге», плюнул на запрос в штаб и включил три миномета, и к моменту, пока комбат второго бата Барда разобрался в ситуации, выпустил мин двадцать. От этих мин противник и закатился обратно в капониры. Барда, правда, разбирался в ситуации уже на ходу, заскакивая на свою командирскую БМП-2. Я вообще удивлялся умению Булата мгновенно включаться в войну, тут же подымать особовий склад и выдвигаться в течении трех минут. Магическое «наших прижали» выдернуло его от стола на КСП, который он, кажется, втайне ненавидел… мне вообще везло с командирами, да, что есть — то есть.

Через три месяца, после того, как сорок первый батальон выведут в тыл и отдадут в двадцать седьмую артбригаду, фактически перечеркнув его боевой путь, Вася уедет на дембель, а я переведусь именно к Булату во второй бат «семьдесятдвойки».

— А потом по рации пошла инфа, шо ты — триста, — продолжал Вася. — Я позвонил комбату и выслушал много интересного обо мне, о тебе и о всей нашей роте.

— От не надо.

— Ладно, тока обо мне. В медроту едем? Комфортабельная волновахская больничка, медсестры в халатиках, капельницы, утки…

— … забльована підлога, лікарі, брудна Офєлія… — продолжил Серега. — Мєчта, а нє служба.

— Їб@ла жаба гадюку, — обиделся я. — Не поеду, само собой. Ногу подвернул, растяжение, три дня похромаю — и норм.

— Зара я в фейсбуке напишу, шо наш героический герой Мартин затрехсотился. Фотка твоего бледного лица, описание героического подвига, номер карточки, все дела…

— Тока попробуй, мой фейсбук жена и мама читают.

— Тока это меня и останавливает…

— Ну шо, п@зда? Чи жить будет? — бодро спрашивает подошедший Мастер. — Кстати, Вася. Механ говорит, на «ленде» радиатор пробило. Треба чинить.

— Это ты во всем виноват, — тыкает в меня пальцем коммандер. — Мастер, а не в падлу, позови Механа.

— Толиииик! Как жена? — спрашиваю я, спуская криво обмотанную ногу на грязный пол и пытаясь надеть резиновый тапок.

— Хорошо, — оборачивается Мастер и вдруг улыбается. — А вот и хорошо. Выздоравливает…

Поздний вечер

— Папа, пйивет, папа!

— Здравствуй сынок. Как ты?

— А?

— Как ты?

— Хаашо! Папа! Хаашо! Папа, а мама сказала… мама сказала, што ты сказку мне йасскажешь! Я спать хочу!

— Да? Ну слушай. Жили-были старик со старухой…