Здесь был Хопджой

— Боюсь, что я не вполне понимаю мисс Корк. Вы же сами заговорили о письме с моим сержантом. Мы предполагали…

— Ах, нет. Произошла какая-то ошибка. Знаете, мне совсем не хочется об этом говорить. Уж во всяком случае не об этом. Я бы не смогла. — Худосочные черты мисс Корк отразили смесь праведности и отвращения

— Письмо касалось чего-то, что вы видели? — мягко настаивал Пербрайт.

— Естественно. — Губы опять плотно сжались.

— В доме, который позади вашего? Она кивнула. Выражение ее лица подсказало Пербрайту следующий вопрос.

— Там происходили…— он деликатно замолчал, — …всякие вещи?

Женщина отвернулась и ледяным взглядом посмотрела на огонь в камине, словно собираясь погасить его одним волевым усилием.

Либо признание Периама в платонической измене другу, подумал Пербрайт, было мастерски разыгранным преуменьшением, либо Мириам Корк обладала чувствительностью, удивительной даже для старой девы. Он стал смелее:

— В спальне, я полагаю?

Ее ответ прозвучал, как замедленное чирканье спички о коробок:

— На кровати миссис Периам. — Последовала длинная пауза. — Как собаки на могиле. — Опять пауза. — Средь бела дня.

— Эта девушка… ее имя Дорин, если я не ошибаюсь?

Мисс Корк подняла глаза от упрямо продолжавшего полыхать пламени и направила взгляд на солидных размеров бинокль, который подпирал раскрытую Библию, стоящую у стены на каменной доске.

— Дорин Маккензи, — сказала она голосом, нарочито лишенным всякой интонации.

— Ясно… Ну что же, нам ни к чему на этом долее задерживаться. Так, теперь письмо — я полагаю, вы отправили его жениху?

Мисс Корк и в этот раз помедлила с ответом. Ее рука вновь пробралась к эпицентру мучений, вызванных булочкой с инжиром.

— Я доверила все это молитве, — возгласила она наконец, — и мне было сказано, что я избрала верный путь. Ответ на ваш вопрос — «да», если вы считаете, что вам это поможет. Но больше я не желаю об этом разговаривать.

Инспектор, поймав ее на слове, тут же грациозно откланялся. Он удалился с чувством немалого удовлетворения. Нечто, мучившее его своей необъяснимостью, теперь стало понятным.

Решение привести человека к гибели, неопровержимо приписав ему убийство, потребовало бы очень сильных побудительных причин.

И те строки, которые мисс Корк, судя по всему, нашла в себе силы написать обманутому жениху, явились для него, теперь Пербрайт был уверен в этом, именно такой причиной.

Чарльз Фоби, главный репортер газеты «Броклстонский Челнок» и местный корреспондент вечерних газет Ноттингема, Лейстера и Линкольна, а также всех утренних газет страны, первым бы признал, что его район был скуднее на сенсационные новости, чем большинство других. — Дома здесь никогда не сгорали; никакой вооруженный преступник ни разу не польстился на часть скромного оборота двух отделений банков Броклстона; книги для записи гостей в местных отелях оставались девственно чистыми на предмет вымышленных имен развлекающихся на стороне знаменитостей; даже пляж оставался плачевно непродуктивен.

И тем не менее, сообщения на темы броклстонской жизни расцветали в прессе с настойчивостью маргариток на городских газонах.

Как и маргаритки, сообщения эти были небольшими и неброскими, и появлялись они всегда внизу страницы. Фоби это мало заботило. Гинея за три строчки забавного анекдота представлялась ему гораздо более удовлетворительной компенсацией за труд, чем десять фунтов или около того за сообщение, достойное верха страницы, на которое, скорее всего, придется убить половину дня, а потом еще половину вечера передавать его по телефону мрачному, скептически настроенному и очень враждебному приемщику.

Он точно знал, что вызовет интерес у помощника редактора и позволит отчасти удовлетворить ненасыщаемый спрос на короткие «затычки». Его доходные заметки варьировались по содержанию от нечаянного юмора канцелярских оборотов, записанных на заседаниях окружного совета, до причудливых, витиеватых высказываний старых джентльменов, представших перед местными судами магистратов за пьянство. Изречения, приходские парадоксы, провиденческая игра слов в названиях улиц, иронические ошибки, необычные совпадения — все это и поставляло материал для газетных абзацев Фоби. Но тем не менее, даже этот проницательный и способный молодой человек никогда не смог бы предугадать, что одному из его скромных гинейных репортажей судьбой было уготовано сбить с толку инспектора полиции, разорвать цепочку в высшей степени правдоподобных, но все же фальшивых улик и выявить убийцу.

Это сообщение появилось внизу четвертой колонки на первой полосе одной из вечерних центральных газет, которая пользуется во Флаксборо наибольшей популярностью. Оно было озаглавлено «Солонина» и восхитительно лаконичной прозой мистера Фоби гласило: «Самый необычайный улов в этом сезоне выпал на долю спиннингиста из Шеффилда, который вышел на пирс в южном Броклстоне сегодня утром. На крючок попалась половина свиной туши, правда, изрядно пострадавшая от пребывания в морской воде. И как же зовут удачливого рыболова? Мистер Эндрю Хогг»!