Здесь была Бритт-Мари

– Вот именно. Поэтому я так себя и чувствую, – кивнула Бритт-Мари.

– Ты вроде сказала, что у тебя грипп?

Бритт-Мари благожелательно кивнула:

– Голубушка моя, именно это я и сказала! Это единственное приемлемое объяснение. Алкоголь ослабляет защитные функции организма. Об этом пишут в книгах и журналах. Поэтому я и заразилась гриппом.

Банк перевернула яичницу. Собака склонила голову набок.

– Гриппом, ага, как же, – пробормотала Банк и поставила яичницу на стол перед Бритт-Мари.

Бритт-Мари зажмурилась от похмельной дурноты и отдала яичницу собаке. Тогда Банк поставила перед ней стакан холодной воды. Бритт-Мари сделала жадный глоток. От гриппа бывает обезвоживание. Об этом и в книгах пишут.

– Все это крайне удивительно, ведь я никогда не болею, – объяснила Бритт-Мари.

Банк кивнула с явным недоверием, поэтому Бритт-Мари закивала с удвоенной энергией, для компенсации.

– Кент и наши дети непрерывно болели, не один, так другой, а вот я не болела никогда. «Бритт-Мари, у вас отменное здоровье!» Так говорит мой врач, да-да!

Ни Банк, ни собака не ответили; Бритт-Мари глубоко вздохнула, печально моргнув. И исправилась:

– Дети Кента. – Слова казались лишенными кислорода.

Она молча пила воду. Собака и Банк ели яичницу. Они сопроводили Бритт-Мари к пиццерии, на встречу с футбольной командой, потому что Бритт-Мари не из тех, кто пропускает работу из-за гриппа. Собака демонстративно обогнула клумбу возле дома, потому что оттуда воняло так, словно прошлой ночью туда кого-то вырвало.

– Ф-фу! Позволь спросить, чем это воняет из твоей клумбы? – спросила Бритт-Мари. Разумеется, это ее не касается, но если Банк предпочитает подобные удобрения, то неудивительно, что на клумбе ничего не растет.

– Кое-кто ночью напился и наблевал на клумбу, – объяснила Банк.

– На клумбу? Какая дикость! – ужаснулась Бритт-Мари.

Банк кивнула, даже не пытаясь скрыть удовлетворения:

– Дикость – не то слово!

Собака отошла подальше.

Личность сидела в пиццерии у изломанной двери и пила кофе. При приближении Бритт-Мари она сморщилась. Бритт-Мари сморщилась в ответ еще сильнее.

– Ну и вонь. Ты курила в помещении? – строго вопросила она.

Личность наморщила нос.

– А ты, Бритт? У тебя это, как его? Душа горела, а ты заливала пожар виски?

– С твоего позволения, у меня грипп, – фыркнула Бритт-Мари.

Личность склонила голову набок, как прежде собака. Банк ткнула палкой в кресло-каталку:

– Кончай болтать и дай ей «Кровавую Мэри».

– Что это? – полюбопытствовала Бритт-Мари.

– Лекарство от… гриппа, – буркнула Банк.

Личность скрылась на кухне и вернулась со стаканом, полным чего-то, похожего на томатный сок. Бритт-Мари скептически пригубила его, после чего капли, которым посчастливилось попасть ей в рот, тут же вылились обратно, прямо на собаку. Собаку это явно не обрадовало.

– Это же с-п-и-р-т-н-о-е! – сплюнула Бритт-Мари.

Собака вышла и села на гравий, стараясь держаться наветренной стороны. Банк вытянула руку с палкой перед собой, соблюдая безопасную дистанцию от возможного плевка. Личность, наморщив лоб, взяла тряпку и принялась вытирать стол, бормоча:

– Не знаю, что за грипп у тебя такой, Бритт, но сделай милость, это, как его? Не зажигай спичку, когда выдыхаешь, почисти сначала зубы. Пиццерия, знаешь, не застрахована от пожара.

Бритт-Мари, разумеется, не поняла, к чему это все было сказано. Однако она вежливо извинилась и перед Личностью, и перед Банк, пояснив, что у нее дело в молодежном центре и нет времени все утро стоять в пиццерии и переливать из пустого в порожнее. После чего скорым шагом пересекла парковку, озабоченно вошла в туалет молодежного центра и заперла за собой дверь: блевать у всех на глазах во время утреннего кофе ей представлялось неуместным.

Когда она вышла, крыса уже ждала на полу, словно маленький меховой гость, явившийся на обед; крысе явно не хватало дорогих наручных часов, чтобы с недовольным видом постучать пальцем по циферблату. Бритт-Мари принесла сникерс и тарелку, накрыла к завтраку и вежливо извинилась, что ей надо прибраться. Потом, включив пылесос, унесла его в ванную и заперлась там, зажав дверью провод. Пусть крыса не думает, что там кого-то рвет, – может, Бритт-Мари решила пропылесосить раковину.

Когда Бритт-Мари вышла, крысы уже не было. Сникерса тоже. Бритт-Мари мыла тарелку, когда послышалось постукивание палки о дверной косяк. В дверях стояла Банк с собакой. В протянутой руке Банк держала зубную щетку и пасту. Бритт-Мари вложила одну дрожащую руку в другую.

– Я думаю, у меня пищевое отравление, – объяснила она.

Банк пробурчала что-то очень похожее на «пищевое отравление, как же», повернулась и пошла назад, к пиццерии.

Бритт-Мари несколько раз почистила зубы, красиво уложила волосы. Вычистила ванную с содой, словно уничтожая следы убийства. Потом, задернув шторы, выпила залпом три больших стакана воды – чего отнюдь не собиралась делать у всех на виду, потому что только животные и люди с татуировками заливают в себя жидкость подобным образом.