Здесь гуляет смерть (СИ)

— … в конце концов, тебе уже тридцать, тебе уже давно жениться пора, детей заводить, кому ты такой разъевшийся нужен будешь? — мать заметила Софит. Всплеснула руками и улыбнулась, прекратив меня стыдить. — Софочка, ты ли это!

— Здрасьте, миссис Гранде, — вежливо улыбнулась Флейм в ответ, помахав лапкой. — Вы так загорели.

— Ну не стой, иди сюда, не чужие ведь люди! — она обняла девушку. Затем взяла за плечи, рассматривая. — Ты само очарование, так изменилась за год, что я тебя не видела.

— Спасибо, — продолжала улыбаться Софа. — Вы наверное устали с дороги?

— Немного, дорогая. А что ты тут делаешь?

— А я… — она посмотрела на меня. Я махнул рукой, давая понять, что опять в унынии и не надо от меня управленческих решений ждать. — Я к Рафи в гости заскочила, а он тут хозяйничал вовсю. Сказал, что вы заедете, я и решила помочь.

— Помочь? Ох, так вы помирились?

— Э… да, пару месяцев назад. А что ж мы стоим, идёмте в столовую, там обед стынет.

— Хорошо. Рафи, идём.

Я тихо вздохнул, готовясь к унижению перед любимой. А впрочем, пускай, это моё наказание за жестокость. Упрёки за лишний вес правда даже близко не стоят с её страданиями, но для начала сойдёт. Не успел я и за стол сесть, как услышал:

— Так вы сошлись?! Боже, Софочка, какая прелесть! Знаешь, Рафи часто говорил о тебе, даже как-то похудеть старался…

— Мама! — одёрнул её я, всем видом показывая, что не надо об этом говорить.

— Ты худел ради меня? — трогательно улыбнулась Софочка, накрыв мою руку на столе и поглаживая.

Я почувствовал, как краснеют щёки.

— Это было давно и неправда.

— Но не мешало бы постараться ещё, — мама отпила из бокала вина. — Рафи, когда щёки круглые, красноту от смущения сильнее заметно. Сядь, не стой.

Тяжело вздохнув, я сел за стол. Видимо, оборотни сильные эмпаты, ибо Софочка всё ласкала меня по руке и бедру, отвлекая внимание матери от моего живота разговорами о всякой фигне. Но потом её стало не устраивать, что я всё молчу и ничего не рассказываю, и вообще я что, не рад её приезду? Решив, что рассказывать всё и вся ей не стоит, я завёл речь о ферме, соврав, что думаю такой обзавестись после того, как уйду из полиции. Софа и мама оживились, булочка взяла меня за руку обеими ладошками, развивая мою ложь. Понемногу напряжение спало, я с интересом слушал мамины истории про их с отцом жизнь в Аризоне, уплетая еду, но когда пышечка принесла пирог с арахисовой пастой, что был испечён на десерт, и спросила, побольше ли мне отрезать, маман окончательно убила во мне желание быть в этой комнате.

— Софочка, Рафаилу лучше не увлекаться, ты ведь понимаешь. Он и так многовато жареного съел. Неужели тебя не беспокоит его здоровье?

Я очень хочу уйти.

— Мама, пожалуйста, можно не трогать эту тему? — процедил я, массируя висок.

— Нельзя. Рафи, я всегда хотела, чтобы ты у меня был худенький красивый и здоровый мальчик, а не продажный разъевшийся шериф.

Тут у меня дёрнулся глаз.

— Во-первых, худоба не всегда означает здоровье. Во-вторых, я не продажный. В-третьих, я тоже много чего хочу.

— Рафаил, я не так выразилась, — она сложила руки. — Извини, конечно ты не продажный. Ты мой честный благородный мальчик, но из-за этого, — она похлопала меня по животу, — ты производишь впечатление взяточника. Ты очень растолстел с того момента, как вернулся сюда. Сынок, ты и без того никогда стройностью не отличался, забыл, как мы с тобой на диетах сидели? С твоей-то склонностью к полноте ты должен каждый вечер на пробежку выходить. Рафи, сынок, умерь аппетит. Тебе достаточно тех калорий, которые ты уже поглотил.

Я вдохнул было воздух для возмущения и красноречивых аргументов, но меня тормознула Софочка.

— Миссис Гранде, пожалуйста, не упрекайте Рафи. Он много работает и…

— И так же много ест. София, детка, уж хоть ты его попробуй вразумить! Впрочем ладно, мне действительно не стоило говорить ему обо всём при тебе, хотя я и надеюсь, что ты на него повлияешь и заставишь похудеть.

— Послушайте, от нотаций никому никогда лучше не станет.

— Ой ли! Поучи меня.

— Я не собиралась вас учить, я как есть сказала.

— Соф, садись, — я опустил её на место и чмокнул в макушку, взяв из рук нож. — Ещё раз, кому какой кусок? Не буду я, мама, не буду. Наелся. — добавил я, видя её анализирующий взгляд.

На этом острые углы были сглажены. Вечером пришлось напиваться кефиром, дабы снова не выслушивать за вес. Ну правда, сколько можно? Я сам знаю, что очень толстый, что у меня пухлые щёки и большой живот, про задницу я вообще молчу, она не во все кресла помещается, но не надо тыкать этими фактами! Хрен с ним с Сэмом, он это как-то ненавязчиво делает, но когда я на работе терплю от Джета, а теперь ещё и дома от маман, у меня никакой нервной системы не хватит! У меня такое чувство, что вся моя жизнь — сплошной пиздец, и единственные светлые пятна здесь это еда и Софа.

Так как бросать маму одну в доме было как-то не вежливо, учитывая, что она в гости приехала, я остался ночевать у себя. Софочка же должна была идти к себе, ибо у неё живность. Она сильно поцеловала меня.