Здесь и сейчас

Снежинки лепились к оконному стеклу. Не удержавшись на гладкой поверхности, соскальзывали и вновь улетали в темноту. Настя смотрела невидящим взглядом на ночной город. Горящие огни сливались, превращаясь в размытое призрачное свечение. На глаза, сами собой, наворачивались слезы. От обиды, от разочарования, от злости и отчаяния, что все потеряно, раз и навсегда. Бесповоротно. Из-за глупой выходки, из-за идиотского признания под воздействием выпитого и обстановки, располагающей к бездумным поступкам. Ну, зачем? Зачем он это сделал? Конечно, она чувствовала, что не безразлична ему. Что она ему нравится. Ну, так и что? Мало ли кто нам нравится? Можно, просто, радоваться и получать удовольствие от общения с человеком, к которому испытываешь симпатию. Это приятно, это как-то скрашивает повседневную жизнь, привносит в нее элемент романтики, даже чувственности. Зачем портить дружбу, доверительные отношения, набрасываясь на предмет своей симпатии, в попытке добиться непонятно чего. Идиотизм, гадость. Это сродни предательству. Поведение, продиктованное исключительно низменными инстинктами. Можно подумать, что мужчины и впрямь в каком-то смысле в своем поведении и поступках похожи на животных. Немного выпивки, несколько, чуть более тесных и откровенных прикосновений, чем обычно, во время танца, и все, накрыло. Голова отключилась. Осталось примитивное существо с пустым бессмысленным взглядом, руководствующееся в своих действиях инстинктами самца, охотника, собственника. Настя смахнула, сбежавшую по щеке слезу. Фу, фу! Гадость, какая!

Она дорожила их дружбой, радовалась встречам. Им было хорошо вместе. Легко. Между ними было взаимопонимание – редкое, почти бесценное чувство в наши дни. Она чувствовала, что у нее есть надежное плечо. Друг. Человек, которому она доверяет, к которому может обратиться, если понадобится помощь. Это было очень важно. Она больше не чувствовала себя одинокой. Ей казалось, что теперь она не одна против сурового, жестокого мира. Зачем?! Зачем?

Мысли разбегались, путались. Их было множество, и в то же время, в голове была какая-то звенящая пустота. Вакуум, как в космическом пространстве. Почему она ничего не испытывает кроме дружеского расположения? Мишка, он обаятельный, добрый, умный, надежный, по крайней мере, когда его не накрывает, и он не закипает от страсти и не превращается в безмозглое создание, с наклонностями маньяка и насильника. К тому же он и внешне очень привлекательный. Даже, можно сказать, красивый. Мужественная красота, какого-нибудь скандинавского божества. Когда они вместе куда-нибудь выбираются, женщины провожают его жадными, призывными взглядами. Улыбаются. Некоторые даже смотрят с завистью и неприязнью на нее, как на соперницу, которой достался столь привлекательный представитель мужского пола. Настя почувствовала, как по щеке катится еще одна слеза. Мокрая и горячая. Она сердито смахнула ее. Такси мчалось вперед по заснеженной дороге, сквозь темноту, сквозь сотни тысяч снежинок кружащихся в своем холодном, равнодушном танце, не имеющем ничего общего со страстью и эмоциями, увозя ее все дальше и дальше от места, где осталось, утраченное навсегда, что-то светлое и хорошее. От человека, ставшего слишком близким, что бы расстаться безболезненно. И по непонятной, необъяснимой причине, не ставшего тем, кто заполнит пустоту в душе, кто будет тем самым, единственным. Самым-самым. Тем, кто меняет всю жизнь. Кто дарит ее по новому, придавая ей подлинный смысл. По щеке снова быстро скатилось, мокрое и горячее, а потом и по второй…

–

– Ты чего так рано? – удивленно спросила Варя, выглянувшая в коридор.

– Да, там все быстро закончилось, – улыбнулась Настя. – Чуть-чуть посидели и разошлись.

– Занудный вечер? – понимающе спросила дочь.

– Да не то, что бы… Просто… стремительный…

– Представляешь, Гошка уже спит. Так, что жалко, что у тебя не получилось хорошо повеселиться.

– Да, жалко, – Настя вздохнула. – Как-нибудь, в другой раз. Ты же меня отпустишь, еще как-нибудь? – немного грустно улыбнулась она.

Варя пожала плечами и тоже улыбнулась, без примеси грусти.

– Конечно, мам. Хоть Гошка и обормот, но конечно отпущу.

– Хорошо иметь взрослую дочь. Да еще, такую замечательную и понимающую, – обнимая Варю, нежно сказала Настя. На душе было тоскливо. Но все это ерунда. Все проходит. И это тоже обязательно пройдет. – Пойдем, попьем чай с чем-нибудь вкусненьким, – предложила она, целуя светлую макушку.

–

Нестор вошел в зал и резко затормозил, заметив приятелей распивающих водку, сидя на полу.

– Какой-то новомодный способ отмечать день рождения? Или вы так натанцевались друг с другом, что оба рухнули?

Димка ухмыльнулся.

– Да, это Мишаня неудачно девушке в любви признался, вот она его и уронила.

Нестор с сомнением посмотрел на друга.

– Это чего ж за девушка должна быть, что бы такого кабана уронила? Ты, Мишань, штангистке или сумоистке признавался?

Димка пьяно махнул рукой.

– Да, нормальная девушка. Просто вышло так… Случайно, в общем.