Здесь и сейчас

Нет. Ерунда. Не в этом дело. Например, Мишкины руки ни чем не хуже. А грудь, пожалуй, будет и пошире, и покрепче. Но ей же не хочется броситься в его объятия. Она чуть его не убила, когда он сам предпринял попытку. Он любит ее и готов защищать и оберегать, а она не испытывает никакого ответного чувства. Он для нее друг. Близкий человек. Не более. Ей хочется находиться в объятиях того, почти незнакомого ей мужчины. Хочется узнать, почувствовать прикосновение его губ…

«Все хватит! Просто идиотизм! Маньячка ненормальная! Нимфоманка». Настя посмотрела на картину и от ужаса даже забыла на время о своем наваждении малознакомым мужчиной, о прикосновении губ и других частей тела, которого она только что мечтала. Растворитель с тампона капнул на холст и разъел краску, образовав бесформенную серо-бурую кляксу размером с грецкий орех.

– Саша!!!

– Да? – подлетевший Сашка смотрел испуганно. Настя так заорала, что он подумал, что с ней что-то случилось.

– Саш, можешь подправить эту фигню? Задумалась и капнула растворителем. У тебя как с рисованием?

Он пожал плечами. Таких ответственных заданий начальница ему еще не доверяла. Но он был уверен, что справится. Рисовал он неплохо, можно сказать хорошо рисовал. Он даже обрадовался, что так получилось. Сейчас он все исправит. Настя его похвалит, восхитится, оценит его талант. И глядишь, скоро будет поручать ему самостоятельную работу. Ему очень нравился процесс реставрации. Когда в результате достаточно долгой кропотливой работы, с применением особых приемов, тонкостей и даже собственных маленьких «изобретений», в конце концов, из твоих рук выходит вещь в своем первозданном виде. Как новенькая. И ты понимаешь, что это ты подарил ей новую жизнь. А еще Саше нравился процесс «преображения» вещей. Когда заказчик просил несколько изменить внешний вид. Декорировать, состарить, немного переделать, придать индивидуальность, сделать непохоже на все остальные, точно такие же.

– Саш, я себя неважно чувствую. Отпустишь меня? – голос начальницы отвлек Сашку от его размышлений о работе.

– Конечно, Анастасия Владимировна. Если плохо себя чувствуете то идите, так уж и быть. Я Вас отпускаю. Завтра, надеюсь, не опоздаете? – ухмыльнулся Саша.

Настя рассмеялась. Потрепала его по голове.

– Балаболка! Да, кстати, не зови меня Анастасия Владимировна. Давай просто по имени и на ты. Меня этот официоз нервирует.

– Хорошо Анастасия Владимировна. Буду звать Вас Настя и говорить ты. Ну, если Вы завтра на работу не опоздаете, конечно.

– Пока! – смеясь, крикнула она.

– Пока, Насть.

Настя усмехнулась. Молодежь, все бы им хиханьки да хаханьки.

–

Дверь открылась и в кабинет вошла женщина. Хорошо одетая. Шуба просто шикарная. Сумочка, сапожки – все из дорогих магазинов. Следователь Никоненко, хоть и не сильно разбирался в женской моде, но хорошую вещь от китайского барахла отличить мог легко, благодаря специфике работы. Тут чего только не насмотришься. Поневоле экспертом станешь в самых разных областях. На голове у женщины была надета аккуратная шапочка из того же меха, что и шуба. Песец, мать твою, дорогостоящий хищный зверь. Красивое лицо, несмотря на легкий загар, было бледным, печальным. В зеленых глазах, сказочной красоты, настоящее страдание. У Никоненко вид посетительницы, вызвал в памяти образ Снегурочки. Печальная Снегурочка нерешительно встала у двери. Никоненко вздохнул. Ему нужно было срочно сдавать отчет. И все Снегурочки, Деды морозы, и прочие посетители, как сказочные, так и реальные, были сейчас как нельзя некстати.

– Проходите, – буркнул он, указывая на стул перед своим столом.

Женщина присела на краешек, оглядываясь вокруг испуганным и немного удивленным взглядом.

– По какому вопросу? – спросил следователь.

– О! Я… У меня… Мне нужно, что бы Вы помогли найти… человека…

Никоненко скривился, как от зубной боли. Только пропавших ему сейчас не хватает.

– А что случилось с человеком? – недовольно спросил он, искренне желая услышать, что ничего не случилось. Сидит дома на диване, телевизор смотрит.

– Он пропал… – пролепетала обладательница шубки и других дорогостоящих вещей.

– Понятно… А Вы кто?

– Я?!

– Ему Вы кто? Тому, кто пропал, – Никоненко с тоской посмотрел на перепуганную красавицу.

– Жена…

– Так, может он не пропал? Может, с друзьями пива выпил. Задержался. Позвонить забыл. Знаете, как бывает. С мужьями такое часто, знаете ли…

Она сидела неподвижно, широко раскрыв зеленые глаза, в которых дрожали слезы. Никоненко вздохнул.

– Когда Ваш муж пропал? Если менее трех суток…

– Полтора месяца назад…

Следователь вытаращил глаза. Во дает! Некоторые через двадцать минут бегут. Караул, человек пропал. Ищите срочно!

– А чего же Вы, гражданочка, тянули-то столько? Ну, день, ну, два. Ну, пусть даже неделя. Бывает с мужьями такое, как я уже сказал. Но больше месяца!

Она судорожно вздохнула и, вытащив из сумочки платочек, приложила его к глазам.

– Ладно, – немного смягчился следователь, – пишите заявление.

– Заявление?! – глаза у нее стали огромными.

– Заявление о том, что Ваш муж пропал. Что Вы хотите, чтобы открыли дело и начали розыск.