Здесь люди

Те, кто уехал, – они спасали себя и свои семьи. Много раз слышала обвинения в адрес тех, кто остался. Тех, кто остался, и выбрал сидеть во время бомбёжки в операционной. Я имела счастье видеть врачей в эти моменты. Видеть, как они тихо выполняют свой труд, когда бьет «арта», как говорят местные.

«Спасая жизнь»

4 марта 2015 года

Дневник

– Неделю назад пришло пять прямых попаданий, не считая котельной.

У парадного входа в больницу стоит полненькая медсестра и курит.

– Вам кого?

– Мы гуманитарную помощь привезли. У вас же в подвалах люди?

Усмешка на лице.

– Мы тут живём. Вам Николая Александровича?

Нас заводят в пустые помещения больницы. Кажется, они совершенно новые – чистые стены, плитка. Вообще не вяжется с окружающим миром.

На горизонте бежит в кожаном плаще Айболит. Николай Александрович. Он начальник здравоохранения города, остался за главврача, который уехал.

Представляемся друг другу, жмём руки, сдаём гуманитарную помощь.

– Экскурсию хотите?

Голос усталый, с усмешкой. Прячу глаза в пол. Экскурсия. От слова становится стыдно.

Мимо пробегает невысокий врач со стетоскопом. Он явно занят. Николай Александрович представляет:

– Это мой друг, брат, сотоварищ. Всю войну с нами. На скорой при каждом обстреле города. Людей вытаскивает из-под плит.

Пытаюсь запомнить его лицо.

– Можно вас сфотографировать?

Он смущённо отводит глаза.

– Ну ладно…

– Не страшно приезжать? Долбят у нас постоянно.

И делает паузу, как бы предлагая послушать. В здании не слышно приходов. Но они точно есть, хоть и далеко.

– Страшно.

Смеются.

– Молодёжь едет. У нас ОБСЕ тут было, начались приходы, так они в пять минут удрали. Говорю: останьтесь, пойдёмте, покажу, что с больницей сделали. А они: нет, спасибо. ОБСЕ.

И опять смеются.

Мы идём дальше, как привидения, растворяясь в пустых коридорах, где когда-то кипела жизнь…

Пытаюсь поспеть за большой фигурой Николая Александровича:

– Где сейчас больные?

– Неделю назад по нам долбили, и людей эвакуировали в стахановскую больницу. Но мы уже на днях начнём опять приём.

– Слышала, пять попаданий было?

– В родильное отделение ещё полтора месяца назад попали. А вот тут сразу пять – детская, кардиология, в инфекционное лёг снаряд. В урологическое отделение…

– Людей было много?

– Полно. В основном престарелые. В детском были детишки… Пойдёмте на второй и третий этаж – покажу. Видите, прямо сверху пришёл? С чердаком вместе. Я после первого удара вышел на улицу, зашёл – и через три минуты сразу опять удар. Здание заходило. А здесь видите, в палату пришло.

– Когда пришёл первый снаряд, через одну палату отсюда наш врач вёл приём. Чудом остался жив. Представляете ощущения? Все снаряды вывезли, они все на площади под памятником Ленина. Трубы от «Града».

Николай Александрович говорит с присущим региону выговором, через х, отчего «Грады» звучат как «Хграды».

– Когда бомбили, у нас 11 человек на вытяжении лежало. И руки, и ноги. Каково их эвакуировать…

Смотрю, в комнатах, где пришли снаряды, стены заделаны чем попало.

– Мы почти всё заделали, чтобы тепло не терять. Завтра запускаем кардиологию.

– А вы где живёте?

– Я?

Николай Александрович как будто не услышал. К нему подбежали работники и стали говорить про котельную. Туда мина попала при обстреле.

– Я сплю в своём кабинете. Мы тут почти все живём. Сейчас затишье, разбежались. К вечеру все соберутся. А у многих и домов не осталось. Пойдёмте в подвал, покажу, как мы живём.

Навстречу нам идёт молодой высокий парень.

Николай Александрович мгновенно реагирует:

– Это наш Артём, будущий академик. Хирург.

Артём, кажется, мой ровесник. Поверх медицинского костюма куртка. В здании топить ещё не начали. Холодно.

Всю войну здесь, не уехал. Артём с Николаем Александровичем смеются.

– Артём – будущее светило. А как же всё-таки уже хочется мирных операций!

– Да, вот недавно грыжа была – счастье какое! А то одни осколочные…

Артём живёт в больнице и спит прямо в ординаторской. Николай Александрович грозно приподнимает брови:

– А когда бомбёжка, в подвал не спускается, всё говорит: «Господь управит». Такой вот он у нас. Не уехал. Всю войну. Семь месяцев под постоянным обстрелом…

Пытаюсь запомнить и его лицо. Такое светлое, молодое, улыбающееся.

Спускаемся в подвал, а там запахло борщом. Вкусно.

– Это наши девочки. Наш анестезиолог, а это кардиолог. Пытаюсь запомнить каждую, заглянуть им в глаза.

Они смеются, улыбаются.

Многие, конечно, уехали. Остались единицы.

– У нас есть девушка, как вы, молоденькая совсем. Тоже здесь живёт и работает. Не уехала. Выполняет свой долг – узист. Прямо здесь и смотрит всех.

Мы ходим по подвалам. В комнатах люди. Пациенты, оставшиеся без дома. Есть дети.

– У нас тут, между прочим, цивилизация – видите, телевизор!

Девушки врачи и медсёстры хохочут.

– В больнице погиб 81 человек. А раненых не счесть. Как-то оперировали на восьми столах сразу, один из них был ребёнок. Это всё мирные жители. И это под гупание «Градов» и мин. А ребята наши на скорой под каждым обстрелом. Не уезжают из города. Всю войну здесь.