Здесь песок чище

— Вы заблуждаетесь и все путаете. Наши "кубинские дела" вытекают из вашего присутствия в нашей стране, отсюда и все остальные проблемы, связанные с эмиграцией.

— Почему вы вернулись к событиям на Инагуа после того, как сами разрешили нам проведение этой операции?

— На это у нас были свои причины. Нужно было вновь раскрыть то или иное дело. Но стало бы еще хуже, если бы мы занялись, например, рыбаками. Тогда получился бы скандал. И наложили бы арест на все имущество. За это можно поплатиться пожизненным тюремным заключением и даже смертной казнью. Это пошло бы нам на руку, если бы мы захотели пококетничать с Кубой…

— Конфискация имущества рыбаков была бы организована вами?

— Не нужно быть таким наивным, сеньор Насарио. Могли бы вы то же самое повторить на суде? Никогда! У нас есть ваши подписи, обязательства, заявления для прессы, военные сводки, доклады и фотографии, где видно, как вы довольны подарком, который мы вам сделали, где позируете перед всем миром, как важная персона. Если хотите, мы располагаем всеми доказательствами в отношении рыболовства. Но не бойтесь. Мы не желаем, чтобы вы постоянно чувствовали над собой дамоклов меч. Я только хотел проиллюстрировать мысль о том, что мы попытались выбрать наиболее безобидный случай, который не будет иметь для вас неприятных последствий.

— А как же теперь будут строиться наши взаимоотношения? — отступил Насарио перед явным шантажом.

— Я думаю, что и в новых условиях мы найдем общий язык. Но вы не должны действовать по своему усмотрению. Это вам нужно уяснить сейчас, здесь. На основе сегодняшней договоренности мы пойдем вместе дальше по новому пути, который, по-видимому, не будет широким и гладким, но все же это будет наш общий путь.

Последние слова Балдавиана подействовали на Насарио успокаивающе, развязали петлю, которая уже затягивалась на его шее. Он с облегчением вздохнул. Слова "мы найдем общий язык" прозвучали для него как "мы будем оставаться друзьями" для безнадежно влюбленных после разрыва. Это был слабый луч надежды, та нить, которая связывала их вопреки "новой политике", что-то похожее на душевное состояние младенца, который не желает, чтобы его отрывали от материнской груди.

— Итак, наше сотрудничество будет продолжаться? — переспросил Насарио, опасаясь, что он ошибся, преувеличив свой оптимизм.

— Естественно, а почему бы и нет? Сейчас, здесь же, мы можем поговорить о планах и конкретных действиях. Например, в "Альфе" очень много паразитов, но есть и люди, проверенные в делах. Они нам нужны. Для участия в первоочередных операциях, а также для работы в других странах.

— В других странах? Здесь мы дома. А за рубежом? Кто даст гарантии?

— Для наших совместных интересов есть большое поле деятельности, и слава "Альфы-66" еще может подняться на новую высоту. Согласны?

— Мы никогда не отвечали "нет". Но нам хотелось бы знать, что мы будем делать за пределами Соединенных Штатов и какой будет наша организация в дальнейшем?

— У нас уже есть идеи по поводу того, чем вы будете заниматься за рубежом. Поговорим о них и о вашей организации здесь, у нас в стране. Если для вас обстоятельства сложатся неблагоприятно, то руководство "Альфы" может рассчитывать на нас. Никто из руководства не будет оставлен на произвол судьбы. Мы даем вам гарантию, но сейчас, как никогда, вы должны сдерживать свои амбиции.

— Мне радостно сознавать, что у нас будет поддержка, но вы упомянули лишь руководство. А что вы думаете о рядовых членах "Альфы"?

— Если "Альфа" распадется, то все, кто в той или иной степени существовал за счет ее средств, будут жить и работать как все граждане. Одни из них останутся здесь, другим будет оказано содействие в переезде на новое место жительства. Таким образом, все будут устроены, но, как и любой нуждающийся эмигрант, они не будут пользоваться нашим особым расположением. Дело в том, что наши обязательства мы приняли по договоренности с руководством организации. Вы согласны?

— Согласен, — ответил недовольно Насарио. Это неудовольствие было вызвано не тем, что его волновала судьба своих сторонников и он жалел их, а тем, что они были порядковыми номерами на балансе доходов у Уго Гаскона.

Балдавиан взял со стола желтый конверт, надорвал одну сторону и вынул документ, отпечатанный на машинке. Насарио с тревогой следил за его действиями.