Здесь, под небом чужим

Никогда не стремился я к власти. Однажды, когда завуч нашего Дома пионеров забеременела и ушла в отпуск, меня попросили временно ее заменять. Ну и натерпелся же я, став начальником! Одного преподавателя нужно отругать за нерадивость, другого – хитроумно уговорить взять дополнительную нагрузку, третьего похвалить, когда его ученик занял, к примеру, первое место на какой-нибудь там районной олимпиаде, иному что-то посулить, если учеников у него становится больше, чем прежде. Туча глупых бумаг, их нужно читать, подписывать, сочинять новые, исполнять идиотские распоряжения, в памяти приходится держать сотню мелких и крупных проблем, а чтобы их решить, приходится каждую обдумать. Вдруг я заметил, что одновременно более двух задач в моем убогом мозгу не умещается, и поспешил сказаться больным. То есть командир из меня не получился. Но и подчинение всегда давалось мне так же плохо, как и командование. Видимо, по натуре я стихийный анархист.

Поэтому, изучая загадочные документы и читая мемуары, а также исторические исследования о Первой мировой войне, я никак не мог понять, вслед за своими персонажами, зачем такой, вроде бы, приличный человек, как император Николай, втравил Россию в самоубийственную бойню.

К концу 1916 года страна потеряла шесть миллионов человек убитыми и десять миллионов ранеными. Неужели для императора так было важно, что где-то на краю света австрийцы обижают сербов? Именно на краю света. Я недоумевал. Сколько суток нужно было потратить в то время, чтобы на поезде докатить до Сербии? Двое, трое? Сейчас мы добираемся самолетами до Австралии за сутки. А уж Австралия для нас – подлинный конец света! То есть всего лишь за государственную независимость этих дальних сербов Николай был готов заплатить миллионами убитых и раненых русских? Только потому, что крестятся они так же, как и мы, в отличие от остальной Европы, тремя, а не двумя перстами? А что такое государственная независимость? Каким образом она отражается на жизни каждого отдельного человека? Так ли она ему нужна? Или, если поверить историкам марксистского толка, эта война была борьбой за сферы экономического и геополитического влияния?

Рассуждения об интересах России, США, Буркина-Фасо бессмысленны, ибо эти слова обозначают всего лишь названия территорий, они не могут иметь никаких интересов, не являясь живыми существами. Нет у них своей воли. Волю, а также интересы имеет в каждой из этих территорий узкая группка так называемой правящей элиты.

Всё больше склоняюсь к мысли, что в развязывании международных конфликтов главную роль играют впитанные правителями с детства и юности предрассудки с их аксиомами чести (или бесчестья) и взращенной на их основе амбициозностью. В России мотивами официальной гордыни всегда служили военные дела. Ломоносов, Пушкин, Менделеев обитали где-то на периферии официального и народного сознания. Гордились, к примеру, Суворовым, который, незнамо зачем, заставил русских солдат съезжать на задницах с Альп, да еще успешно громил пугачевскую вольницу. Цари обожали лишь военный парадный строй, плохо понимая подлинную военную науку. Александр Первый даже завел себе часы от мастера Бреге («Брегет») с измерителем темпа маршировки. В гардеробной Николая Второго хранилось около полутора тысяч мундиров разных армейских полков. Напрашиваются ехидные параллели с современными «звездами» шоу-бизнеса.

Сюжет моего сценария приближался к революционному взрыву, и я не знал, как внедрить признаки его постепенного вызревания в роман Принцессы и доктора Лобачева. Нехорошо, думал я, если все изменится внезапно, как по мановению волшебной палочки. Кроме того, нынешним молодым людям ничего не известно про Первую мировую войну и Февральскую революцию, а головы тех, кто постарше, забиты историческим мусором из советской школы. Значит, в сценарии должна присутствовать хотя бы минимальная историческая и политическая информация. А как ее внедрить в будущий фильм? Решил посоветоваться с Надей. Позвонил по телефону, закинул в ее почтовый ящик текст, и через несколько дней пришел к ней домой.

Прежде я у нее дома не бывал. Жила она на Подрезовой улице. На Петроградской стороне угнездилась тесная семейка узких параллельных улочек с почти рифмующимися забавными названиями: Теряева, Полозова, Плуталова, Подковырова, Подрезова и даже Бармалеева.