Здесь, под небом чужим

29 марта – 1 апреля. Проходили Владимировку, Константиновскую и расстреляли 5 махновцев за отказ поступать в отряд.

2 апреля. Заняли село Марьевку и расстреляли председателя ревкома и трех продармейцев, а также одного махновца, ставшего милиционером. Стояли до 8 апреля и митинговали. Бывшие махновцы не хотели вступать к нам в отряд, и Махно на них кричал и ругался».

Долго, с марта по сентябрь, метался Нестор Махно по украинским степям, ускользая от погони, теряя хлопцев в боях с такими же усталыми и разрозненными частями красных. Но «чужих» хлопцев, вроде бы таких же, простых, как они сами, махновцы не жалели.

Приведем отрывки из сводки штаба Украинского фронта за лето 1920 года. Это не только добавление к страшным подробностям, изложенным Голиком и Кузьменко, но и подтверждение их свидетельств с другой, так сказать, стороны:

«5 июня. На станции 3айцево прервана телефонная и телеграфная связь, разграблен поезд, убиты коммунисты.

8 июня. На станции Васильевка взорван железнодорожный мост.

13 июля. На станции Гришино разграблен склад, убиты коммунисты.

26 июля. В Константиноградском уезде за два дня убито 84 коммуниста.

12 августа. В Зинькове убито 20 членов КП(б)У и семь работников сельских и рабочих организаций.

16 августа. B Миргороде разграблены склады, убиты красноармейцы».

В те дни Галине Андреевне Кузьменко исполнилось двадцать три года. Она тоже вела дневник. В частности, она отметила, что муж ее махновщину назвал движением и «очень хотел, чтобы история движения была записана».

В свое время с Галиной Андреевной общался писатель Сергей Семанов, и она сказала ему, что тетрадь для дневника «одолжила у Фени Гаенко, она была молодая женщина, любовница Льва Задова, на первой странице тетради ее рукой была написана ее фамилия, а всю тетрадь записала я. Как-то мы с Феней ехали по дороге в повозке, когда – не помню, но было холодно, я была в шапке, появились красные кавалеристы, нас не тронули, но выпрягли лошадей, оставив нам двоих, загнанных. Чемодан с вещами был на другой повозке, его забрали, а там лежал дневник. Потом в какой-то советской газете появилась статья о дневнике жены Махно Феодоры Гаенко. Аршинов сердито опровергал, но на самом-то деле дневник вела я».

В конце концов увезенный дневник попал куда надо – в руки аналитиков, работающих в ЧК, а оттуда, как ценное свидетельство эпохи, – в архив.

Там он пролежал целых семьдесят лет, пока до него наконец не добрались. Уже Советский Союз перестал существовать, вместо него возникла непутевая Россия ельцинской поры, а также – союзные республики, сделавшиеся некими удельными княжествами, государствами СНГ… «СНГ на палочке», как кто-то довольно остроумно заметил…

Вот та «тетрадь Фени Гаенко», автор ее – Галина Кузьменко. Из тетради исключены лишь три страницы – незначительный кусок, где речь идет о том, как Галина Андреевна вымокла, а потом сушилась.

«19 февраля нового стиля 1920 года. Сегодня утром выехали из с. Гусарки. Часов в одиннадцать утра приехали в с. Конские Роздоры. Тут наши хлопцы обезоружили человек 40 “красных”. Из этого же села к нашему отряду присоединилось несколько хлопцев. Стояли тут недолго, часа три, после чего переехали в Федоровку.

20–21 февраля. Переночевали в Федоровке на старой квартире. Утром послали разведку в Гуляй-Поле. После обеда выехали из Федоровки. По дороге встретили своего посланца, который известил, что в Гуляй-Поле стоит человек 200–300 красноармейцев. Наши решили ночью сделать налет и обезоружить красных. Вечером мы прибыли в с. Шагарово, где и остановились на несколько часов. Отсюда снова была послана разведка, которая должна была выяснить расположение как начальников, так и войск (красных). Часов в 12 ночи выехали из Шагарово на Гуляй-Поле. По дороге нас известили о расположении вражеского войска. Быстро мы выехали в с. Гуляй-Поле и разместились на околице, а все пригодные к бою хлопцы пошли сразу к центру, а потом и дальше обезоруживать непрошеных гостей. Красноармейцы не очень протестовали и быстро сдавали оружие, командиры же защищались до последнего, пока их не убивали на месте. До утра почти 3/4 6-го полка было обезоружено. Части, которые еще оставались необезоруженными и до которых дошла наконец очередь утром, сразу начали храбро отстреливаться, но, быстро узнав, что их товарищи уже обезоружены, и сами сдали оружие. Очень замерзли и устали наши хлопцы, пока покончили с этим делом, но наградою за этот труд и мучения у каждого повстанца было сознание того, что и маленькой кучке людей, слабых физически, но сильных духом, вдохновенных одной великой идеей, можно делать большие дела. Таким образом, 70–75 наших хлопцев за несколько часов одолели 450–500 врагов, убили почти всех командиров, забрали много винтовок, патронов, пулеметов, двуколок, коней и прочего.