Здесь ради торта (ЛП)

Голос Пейсли становится все громче и громче позади меня, пока я не понимаю, что она всего в нескольких футах от меня. Не обернуться сейчас было бы невежливо. Я делаю глубокий вдох, стараясь не двигать плечами, чтобы она не поняла, что я делаю, и медленно поворачиваюсь.

Пейсли смотрит на меня с любопытством, ее взгляд сильный и ясный, и по ее глазам я могу сказать, что она пытается разобраться в странном поведении, которое я демонстрирую.

— Ты в порядке? — спрашивает она.

Я быстро киваю, безуспешно пытаясь не радоваться тому, что уже превратилось в маленькую внутреннюю шутку.

— Ла-а-дно, — протягивает она. Она подходит ближе, обходит меня и направляется к холодильнику. — Симпатичные магнитики, — комментирует она, постукивая по нескольким кончиком указательного пальца. — Кто тебе их подарил?

— Моя мама. Или моя сестра. Это стало чем-то вроде фишки.

Пейсли достает один из них с холодильника и рассматривает поближе.

— Они были домашними питомцами?

— Все собаки, которые были у нас в детстве, теперь представлены в виде магнитов.

Она заменяет магнит.

— Это очень мило, — она снимает магнит-корги и берет его в руки. — Арахис?

Она помнит имя моего любимого питомца, о котором я как-то вскользь упоминал?

— Единственный и неповторимый.

— У вас было много собак.

— Моя мама любила ходить в приют и выбирать собаку, которая никому не была нужна.

— Это здорово, но звучит так, будто вам пришлось переживать смерть собак чаще, чем большинству людей.

— Как только я понял, как много мы делаем, даря им любовь и заботу в последние месяцы или годы их жизни, горе, которое я испытывал, когда мы их теряли, стало более управляемым.

В уголках глаз Пейсли образовывается влага.

— Я не знаю, смогу ли я сделать что-то подобное.

От ее эмоций мне хочется потянуться к ней. Я скрещиваю руки, чтобы остановить себя. Будет ли это хорошо воспринято?

— Ты бы смогла, если бы понимала, что отдаешь. Ты удивишься, как много боли может вместить сердце.

— Мне не чужда боль.

Голос у нее низкий, глубокий, почти серьезный. Как и я, она меняет тему, прежде чем я успеваю задать какие-либо дополнительные вопросы. Подойдя к холодильнику, она говорит:

— Мне нравится играть с собой в такую игру: я смотрю, что у меня есть в холодильнике, и придумываю, что приготовить из этих ингредиентов, — она смотрит на меня. — Я ненавижу тратить еду впустую.

— А что, если все, что у меня есть, это… — я берусь за ручку дверки, и Пейсли отходит в сторону, когда я распахиваю ее. — Говяжий фарш и соцветия трехцветной цветной капусты?

— Хм, — Пейсли постукивает себя по подбородку. — А лук у тебя есть?

Указывая на корзину на столешнице позади нас, я утвердительно киваю.

Она наклоняется, чтобы получше рассмотреть мой холодильник. Пользуюсь ли я возможностью оценить форму ее задницы, изгиб ее поясницы? Чертовски верно.

— У тебя есть вино, — улыбается она мне, и ее глаза понимающе сужаются. — Все лучше с вином.

— Даже тако?

— Тако великолепны сами по себе, но их дополняет пряное красное, — она достает ингредиенты из холодильника. — И да, я застала тебя за разглядыванием моей задницы.

— Было бы преступлением не сделать этого.

Она смеется и трясет задней частью своего тела.

— Я тебя не виню. Это отличная задница.

Я посмеиваюсь и забираю у нее ингредиенты, перемещаясь по кухне, чтобы собрать нужные приборы для готовки.

Мы с Пейсли работаем бок о бок, нарезая цветную капусту на мелкие кусочки и подрумянивая говяжий фарш. Пейсли объявила, что нарезка лука — моя работа, потому что он заставляет ее плакать. Пока я режу, она заглядывает в мою кладовку и берет банку с соусом энчилада.

— Давай закинем это к остальному.

К тому времени, как мы добавляем перец чили, тмин, соль и черный перец, моя кухня пахнет чертовски аппетитно. Я пробую блюдо на вкус и удивленно поднимаю брови.

Пейсли ухмыляется.

— Думаю, если бы это было ужасно, ты бы нахмурился.

— Попробуй, — предлагаю я деревянную ложку, подставляя одну руку, чтобы поймать все, что упадет.

Пейсли наклоняется ко мне, прижимается губами к кончику ложки.

Счастливая ложка.

— Боже мой, — вздыхает она, — это восхитительно.

Она протягивает руку, чтобы дать пять.

— Нам нужно участвовать в одном из этих любительских кулинарных шоу.

— Я лучше буду придумывать истории.

Пейсли смеется и роется в моих шкафчиках, пока не находит миски. То же самое она делает с ящиками, пока не находит столовое серебро. Я мог бы подсказать ей, где найти эти вещи, но я был занят, наслаждаясь тем, как она знакомится с моей кухней.

— Хорошо, — говорю я Пейсли, когда мы садимся за мой небольшой стол. — Расскажи мне о своих родителях.

— Это сложный вопрос, — она откусывает кусочек, делает паузу, чтобы прожевать, а потом поправляет себя. — Скорее, ответ на этот вопрос сложный.

К счастью для меня, мне не нужно вдаваться в подробности о своих родителях. Это не я везу Пейсли в место, куда можно добраться только на лодке, и заставляю ее провести неделю с моими мамой и папой.

Я молчу, откусываю еще кусочек и жду.