Здесь ради торта (ЛП)

Я прочищаю горло.

— Я не помню, чтобы завязывала волосы.

— У нас все хорошо, Ас?

Я вздрагиваю от прозвища, которое так полюбила.

— Почему мы постоянно продолжаем задавать этот вопрос?

— Потому что мы продолжаем заниматься неловким дерьмом.

— Ты был таким странным, когда вошел сюда.

— Я нервничал.

Его честность выбивает меня из колеи. Облегчение захлестывает меня. Он нервничал. Проходит несколько секунд, прежде чем я восстанавливаю ход своих мыслей.

— Из-за чего ты нервничал?

— Что увижу тебя.

— Но мы же общаемся без остановки уже три недели.

— Я знаю. Поэтому я и нервничал. В письменном виде я гораздо лучше, чем вживую.

— Это вопрос мнения.

— И? Каково твое мнение?

Я пристально смотрю на него, мое упрямство не отпускает меня, и я пожимаю плечами.

— Присяжные еще не определились.

В его зеленых глазах мерцает блеск.

— Очень скоро у нас будет целая неделя, чтобы склонить чашу весов.

Я иду к двери и открываю ее, держась за нее одной рукой, а другую положив на выпирающее бедро. Я сама дерзость, и, судя по одобрительному выражению лица Клейна, это попадает точно в цель.

— Ах, но в какую сторону они склонятся?

Веселая ухмылка расширяет его щеки.

— Я конкурентоспособен, Ас. Будь осторожна.

— Приятно слышать. Мне нравятся квалифицированные противники, Мастер Слова.

Я ухожу, оставляя его наедине с собой.

ГЛАВА 20

Клейн

Международный аэропорт «Финикс-Скай-Харбор» расположен в центре города. Холстон предложила подвезти меня, и я ей за это благодарен, потому что это сэкономит мне кучу денег на оплате парковки. Это обойдется мне в услугу для Холстон, и когда она напоминает об этом, я говорю ей, чтобы она добавила это к моему списку.

Она высаживает меня у тротуара в зоне вылета, помахав рукой и зевнув, когда выезжает из аэропорта.

Я сижу возле гейта уже двадцать пять минут, когда ко мне подходит Пейсли. Ее волосы завязаны в беспорядочный узел на макушке, она одета в треники и майку. Никакого макияжа.

— Клейн-писатель, — ворчит она, увидев меня. — Мне нужен кофе.

— Значительно лучше, чем Клейн-стриптизер.

Я понимаю, что она меня услышала, лишь по одному взгляду.

Снимая с нее кожаный рюкзак верблюжьего цвета, я говорю:

— Ты ужасно похожа на зомби сегодня утром.

— Я восхитительна, — она прищуривает один глаз и недоверчиво смотрит на меня. — Ты жаворонок?

Подавив свой энтузиазм и рвение, я любезно отвечаю:

— Да.

— Уф, — вздыхает она. — Из всех баров во всех городах я зашла в твой.

— Это была твоя счастливая ночь.

— Правда? — ее голова двигается взад-вперед, пока она говорит, ее неаккуратный пучок опасно покачивается.

Я наклоняю голову, изучая ее.

— Ты такая злая рано утром. Добавь это в список того, что я только что узнал о тебе.

— Кофеин, — говорит она в качестве объяснения. — Я еще его не пила, и это единственное, что делает меня человеком в такой час.

Положив руки ей на плечи, я направляю ее в сторону кофейни.

— Давай выпьем кофе, чтобы ты начала быть со мной милой.

Пейсли заказывает самый объемный кофе и рогалик со сливочным сыром.

— Сделайте два, пожалуйста, — говорю я кассиру, протягивая наличные.

Пейсли вскидывает руку.

— Я могу заплатить за себя.

— Ты купила мне билет на самолет. Самое меньшее, что я могу сделать, — это купить тебе рогалик и кофе.

Она кивает.

— Я могу это принять.

К тому времени, как мы сели в самолет, Пейсли допила кофе и снова стала почти на сто процентов человеком. Из сумки она достает потрепанную книгу в мягкой обложке, уголки которой загнуты, а корешок потрескался. Ногой она засовывает кожаный рюкзак под сиденье перед нами.

Я оглядываюсь.

— Что это за книга?

Пейсли прижимает ее к груди, отгораживаясь меня согнутым плечом.

— Не беспокойся об этом.

— Ты же понимаешь, что все, что ты сделала, это вызвала мой интерес к тому, что ты читаешь.

Пейсли, как всегда, упрямится.

— Я сказала тебе, что ты не можешь посмотреть, а теперь все, чего ты хочешь, — это увидеть ее.

Я борюсь с улыбкой.

— Да, Ройс, утаивание заставляет меня хотеть этого еще больше.

Ее глаза вспыхивают.

— Двойной смысл.

— Что это?

— Двойной смысл — это слово или фраза, которая… — я проглатываю оставшуюся часть своего объяснения. Пейсли кивает слишком увлеченно, чтобы быть искренней. — Ты пытаешься отвлечь меня, чтобы я забыл о книге.

Она не оспаривает обвинение.

Я сужаю глаза на ее грудь, где крепко сжимается книга.

— Покажи мне книгу.

Она не двигается.

— Я всегда читаю ее перед тем, как отправиться на Болд-Хед.

— Всегда?

Она кивает. Сейчас она выглядит так мило. Растерянная и немного озорная.

— С каких пор?

— С четырнадцати лет.

Я подталкиваю ее локтем.

— Почему ты не можешь мне ее показать?

— Могу, — говорит она, — просто я немного стесняюсь.

Вздохнув, она раздвигает плечи, чтобы не загораживаться от меня, и убирает книгу с груди.

— «Сестры лета»? — я смотрю на имя автора. — Почему ты стесняешься? Джуди Блум пишет романы для подростков возраста средней школы и, возможно, для молодежи, которая скорее младше, чем старше.

Пейсли указывает на меня.