Здесь ради торта (ЛП)

— Я знаю, ты бы так не подумала, учитывая, сколько времени я провожу рядом с книгами. Я много работал, чтобы преодолеть это, — я смотрю на темную воду, легко представляя лицо отца, чувствуя его присутствие, когда он стоит надо мной за столом. — Преодолеть это было проще простого. Мучительным было время, предшествующее постановке диагноза. Его обнаружили поздновато, во втором классе. Я слушал окружающих и запоминал, что они говорят о той или иной книге. Я придумывал способы справиться с тем, что, когда я смотрел на слово, буквы путались. Но потом это стало проявляться в математике, потому что у нас были текстовые задачи. Мои оценки были очень плохими, и я помню, как мой отец стоял надо мной, когда я делал домашнее задание. Он смотрел, как я решаю задачки, и от этого становилось еще хуже, — мысленно я вижу, как дрожат мои маленькие пальцы, зажимающие желтый карандаш. — Он был жестоким. Он спрашивал меня, не идиот ли я. Не слепой ли я. Однажды он спросил мою маму, почему она родила ему сына-дурака.

Пейсли резко вдыхает, прикрывая рот ладонью.

— Я знаю. Это ужасно. То, что он сказал. Как он себя вел. Вскоре после этого он ушел. Мне казалось, что это моя вина, но мама сказала, что он сделал нам всем одолжение. В любом случае, она настоящий чемпион в этой печальной истории. Она прошла через весь процесс, чтобы добиться для меня индивидуальной образовательной программы. Благодаря ей меня приняли в школу, специально предназначенную для детей с дислексией. Но это было дорого, и даже с помощью государства было почти невозможно оплатить оставшуюся часть обучения. Но она справилась. Я не знаю как. Когда я думаю о том, чего ей, должно быть, не хватало, — жжение появляется в глубине моих глаз, — зная, как она жертвовала собой? Мне хочется найти отца, посмотреть ему в глаза и сказать, что он не победил. Он неудачник во всем этом.

— Да, это точно, — страстно настаивает Пейсли.

— Я знаю.

— Ты слышал о нем что-нибудь с тех пор, как он уехал?

— То тут, то там. Моя мама была единственным опекуном. Он платил алименты, пока нам не исполнилось восемнадцать.

— Когда ты видел его последний раз?

— Я столкнулся с ним на выставке дорогих автомобилей. Он был там с другом. С женщиной, — теперь я четко вижу, как он выглядел в тот день. Как брошюра о мероприятии торчала из его заднего кармана, вся согнутая, прежде чем он ее спрятал. Я сразу понял, что это он, даже со спины. — Он выглядел несчастным, и все, что я мог подумать, — это то, что он сделал это впустую. Какой смысл ему был сбегать из семьи, если он даже не собирался быть счастливым?

— Ты говорил с ним?

— Нет. Он поднял голову и увидел меня. Он кивнул мне, — я вытаскиваю пробку из бутылки вина и отпиваю из нее. — Он просто кивнул.

По сей день я не могу понять, рад ли я тому, что он оставил меня, или в ужасе.

— Что это, черт возьми, такое? — говорит Пейсли, повышая голос. — Если раньше я думала, что вкладываюсь в твою маркетинговую кампанию, то теперь я удваиваю свои усилия. Мы сделаем тебя опубликованным автором, Клейн, — она ткнула пальцем в землю. — Я найду адрес твоего отца и отправлю ему копию твоей первой книги. С фотографией моего среднего пальца.

Я не могу не улыбнуться ее суровым бровям и пылкому выражению лица.

— Это мило — то, как ты меня защищаешь.

— Никто не имеет права так с тобой обращаться, Клейн. Никто. И я с радостью найду твоего отца и скажу ему, что он упустил.

Полумесяц посылает дугу света на лицо Пейсли. Ее глаза стали как у воина, женщины с внутренней стойкостью и силой, готовой вступить в бой. Я тянусь к ней, заключая ее в свои объятия. Она прижимается ко мне, доверяя мне, пока я укладываю ее обратно на покрывало. Опираясь на одно предплечье, я смотрю на нее сверху вниз, наслаждаясь красотой ее лица и ее души.

— Мне нравится, что ты хочешь заступиться за меня.

Она хмурится.

— Мне не нравится мысль о том, что кто-то был недобр к тебе, даже если это было почти двадцать лет назад.

— Мне не понравилось, как твой отец принизил твою работу сегодня вечером. Помимо всего прочего.

Она кивает, и ее волосы слетают на покрывало.

— Я видела, как трудно тебе было удержаться, чтобы не сказать что-нибудь.

— Ты пнула меня ногой как раз в тот момент, когда я был готов сорваться, — кончиком пальца я убираю волосы с ее лба. — Ты хорошо держалась там.

— Это был первый раз, когда я так противостояла ему, — ее глаза изучают мое лицо. — Это было чертовски приятно.

— Не сомневаюсь.

Пейсли поворачивает голову, и ее взгляд находит океан.

Волны бьются о берег, и это самый успокаивающий звук. Она молчит целую минуту, прежде чем сказать:

— Что думаешь о том, чтобы заняться кайтбордингом завтра утром?

— Кайтбординг?

— Большой воздушный змей тянет тебя над водой, пока ты катаешься на доске.

— Хм… — мне не нравится идея не знать, что находится подо мной, но я быстро привыкаю к улыбке Пейсли, когда она знакомит меня с еще одним из своих любимых островных развлечений.

— Я сделаю это, — подтверждаю я.

— Клейн?

— Да?