Здесь русский дух...

— Верно, сыночек, — подхватила хлопотавшая возле печи мать. — Чего ты вдруг? Не захворал ли? Давай потрогаю голову…

— Не надо, мама, я здоров, — отвел ее руку Петр. — Лучше давайте думать, кто девку сватать пойдет, — устроившись на лавке рядом с отцом, проговорил парень.

— Это ты про кого говоришь? — опуская деревянную ложку в стоящий посреди стола горшок с ячневой кашей, спросил Федор.

— Про Катьку…

— Чего? Какая еще Катька? — недоверчиво поглядел на сына Федор.

— Шмакова.

— Пашкина дочка? — вновь поинтересовался Федор.

— Она… — насупил брови Петр.

— О! И где ж ты с ней, интересно знать, снюхался? Тебя от Платоновой дочки нельзя было оторвать, — сказал Федор.

— Да вот, снюхался… — ухмыльнулся сын. — Дурное дело, говорят, не слишком хитрое.

Мать удивилась не меньше отца.

— Может, это ты, сынок, специально? — спросила мама. — Любашке своей насолить?

Петр как-то обреченно вздохнул:

— Не все ли равно, мам! Катька меня любит, а что мне еще надо?

Отец отложил ложку и покачал головой.

— Вот, а сам говорил, дескать, кроме Любки, здесь и посмотреть больше не на кого, — насмешливо проговорил он. — Слушай, сын, а Фимка, дочь десятника Ивана Усова, чем тебе не пара? Может, лучше к ней сватов зашлем? Девка и собой хороша, и работает отлично.

— Нет, уж лучше Катерина, — сказала мать. — Фимка?.. Наряд журавлиный, а походка воронья. Катька — да, эта для Петра… Глянь на нее: очи сокольи, брови собольи. Чем не невеста для нашего сына?

— Да егоза она, Катька эта! — не сдавался Федор. — Видел я, как она задницей перед казаками вертит. Гляди, может, плакать потом придется, — обратился он к сыну.

Петр побагровел.

— Убью, если что… — сжав кулаки, проговорил он.

— Ладно, Катька… — в итоге согласился Федор. — Девка она видная, под стать нашему сыну. В них и детишки пойдут… Значит, ее и сосватаем. Вот только сваху надо добрую найти, а то самим идти к девке неприлично…

— Тетку Матрену попрошу, — произнесла Наталья.

— Эта подойдет. Мертвого уговорит, — согласился отец.

— Там и уговаривать никого не придется, — усмехнувшись, произнес Петр. — Катька от счастья помрет, когда к ней сваты нагрянут.

— Тоже верно, — сказал отец. — Богатую сватают, а бедную так отдают. Вот Пашка Шмаков. У него из всего богатства только пятеро детишек и изба на курьих ножках, хотя казак он добрый. Вот только скромен, небогат. Там, где тот же Верига возьмет силой, этот даже не посмотрит на чужое.

— Светлая душа, — проговорила Наталья. — Пелагея же никогда своего не упустит, а если надо, то и зубами вырвет.

— Выходит, Катька в нее… — усмехнулся Петр. — Эта тоже своего не упустит. Вот и в меня вцепилась как рак!..

— Да ладно! — спокойно произнес Федор. — Лишь бы не блудила и хозяйство вела. Только вот загвоздка тут одна имеется… Слышал я, к Катерине наш Ефим решил посвататься.

Петр даже рот открыл от удивления, услышав такое.

— Ты это про дядьку Веригу, что ли? — недоверчиво взглянул он на отца. — Не может такого быть!

— Ага, — поддержала сына мать. — Он же старый!

— Старый не старый, а наш Петька ему не ровня, — будто издевался Федор. — Девки мужиков в соку любят. На что им молодые сладкоголосые соловьи? Песнями сыт не будешь. Нужно дело. Чего ты у нас умеешь? — с иронией спросил он сына.

— Я что? — Петр замялся. — Все! И стрелять, и на коне скакать, и на саблях не хужей твоего Ефима драться могу.

Федор усмехнулся.

— Драться он может! — передразнил он сына. — Скажи мне лучше, не ты ли это третьего дня маньчжуров возле монастыря побил?.. Вот как наш приказчик взбеленился. Немедленно, говорит, найдите мне убийцу. Я его в железо закую и в Москву отправлю, или лучше в Пекин верховному отдам, чтоб он сам суд нам ним учинил. Не дело, мол, в такую паскудную пору с маньчжурами ссориться.

Петр побледнел.

— При чем здесь я? — спросил он отца. — Я не слышал такого.

— Да ну? — как будто недоверчиво посмотрел на него Федор. — Давай, взгляни вот сюда… — Он достал из кармана большой волчий зуб, прикрепленный к кожаному шнурку, оберег, который подарила молодому человеку Любашка. — Узнаешь?

Петр заморгал глазами.

— Петруша, так ведь твоя ладанка! — воскликнула Наталья. — Она всегда у тебя на шее висела, а тут гляжу — нет.

— Знаешь, мать, где я ее нашел? — сердито спросил Федор. — Возле одного из убитых маньчжур. Она в снегу валялась… — Он внимательно посмотрел на сына. — Скажи спасибо, кроме меня, никто в тот раз ее не заметил, а то не сносить бы тебе головы! Все же знают, чья она… Так и скажут, дескать, это ты маньчжур убил. Монахи испугались чужих мертвецов трогать и за нами послали… На, держи, больше не теряй, — протянул он сыну находку.

Эту вещицу Любашке прошлым летом привез из тайги знакомый китаец, часто приезжавший к ее отцу заказывать ножи. То столовый ему потребуется, то за охотничьим приедет или за ножом для выделки мехов.