Здесь шумят чужие города

О, радостная сила, ты песню мне внушила.

Едва займется радость, душа звенеть готова,

И вот язык лепечет и не находит слова.
Он не умолкнет снова, влеком любовью милой.

Когда пылает радость, она молчанье гонит,

Такая в сердце радость, что с нею сердце тонет;
Кричит оно и стонет, и о стыде забыло.

Когда охватит радость все сердце, застилая,

Над ним смеются люди, его речам внимая:
Твердит, не понимая, исполненное пыла.

Кто сам не насладился, зовет безумьем это.

Рассудок помутился и вне себя от света.
Душа, огнем согрета, беспамятство вкусила.

Из книги Жозе Мария де Эредиа (1842–1905) «Трофеи»

Похищение Андромеды

По ветру распластав шуршащие крыла,
Огромный конь, дыбясь и пар вздымая белый,
Все дальше их несет, полет направив смелый
Сквозь голубую ночь и звезды без числа.

Летят. Вот Африку окутывает мгла…

Пустыня… Азия… Ливанские пределы…
А там раскинулся, от пены поседелый,
Таинственный залив, где Гелла смерть нашла.

И, словно паруса упругие, покрыли

Двоих любовников большие тени крылий,
Их неразлучные баюкая сердца;

Пока они следят, не отрывая взора,

Как, лучезарные, от Урны до Тельца,
Их звезды восстают из темного простора.

Рано умершая

Кто б ни был ты, живой, пройди и не развей,
Цветы, покрывшие мой пепел позабытый;
Чти бедный мавзолей, кустарником обвитый,
Где слышно мне, как плющ ползет и муравей.

Ты медлишь? Горлица запела меж ветвей.

Нет! Пусть не обагрит кровь жертвы эти плиты!
И, если ты мне друг, услышь слова защиты.
Так сладко жить, увы! Верни свободу ей!

Подумай, в миртами украшенном чертоге

Я девой умерла на свадебном пороге,
Так близко, и уже от милого вдали.

Для радостный лучей мои сомкнулись очи,

И тень мою теперь навеки обрели
Безжалостный Эреб и царство вечной Ночи.

Пахарь

Мотыгу, сеялку, надежные гужи,
Плуг, борону, ярмо и серп с косой упорной,
Звеневшей целый день на пажити просторной,
И вилы, бравшие снопы тяжелой ржи;

Орудья верные, теперь добычу ржи,

Стареющий Пармис приносит Рее черной,
Кормящей семена землею животворной.
Он в восемьдесят лет достиг конца межи.

Век долгий, о другой не помышляя доле,

Он продвигал сошник в необозримом поле,
Прожив без радости, не помнит темных дней.

Но утомился он страдой под знойным небом,

А может быть, опять придется у теней
Распахивать поля, вспоенные Эребом.

О корабле Вергилия