Здесь слишком жарко (сборник)

Когда он сообщил ей об этом, она была готова забыть от радости все перенесенные испытания. Два года он изо дня в день бегал с утра до вечера в поисках работы, покупал кипы газет, где печатались объявления о работе, без конца звонил и повсюду рассылал свои резюме. За эти два года он успел объездить весь Израиль с Юга на Север. И каждый раз его внимательно выслушивали, жали руку, похлопывали по плечу или же благосклонно улыбались, но при этом никогда не говорили ни да, ни нет. И это тянулось месяцами.

Чаще всего, ему вовсе не отвечали. Если же ему в конце концов отвечали, то оказывалось, что он подходит предприятию абсолютно по всем критериям, но – вот беда – живет он слишком далеко. Им как раз нужен человек на Севере, а он вот как назло поселился на Юге. Ради работы он готов уже было переселиться на Север, но к этому времени, все ставки уже были заняты и он оставался ни с чем.

Иногда его приглашали на интервью, но перед тем как принять долго держали в приемной, а когда его приглашали зайти, то не предлагали сесть, а вместо этого хозяин кабинета сидел подолгу уткнувшись в какие-то бумаги и он не знал, его ли это бумаги, или сидящий человек занят чем либо другим. Потом его долго расспрашивали о семье, о том, сколько ему лет и почему он пришел именно сюда, а не куда-то в другое место, а главное – что он будет делать, если его не возьмут на работу.

Иногда у него даже брали телефон и старательно отмечали в своем ноутбуке день и место встречи с ним, при этом прямо в его присутствии давали своей секретарше задание – обязательно напомнить ему накануне о предстоящей встрече. Но ни накануне, ни потом никто так ему и не звонил.

Бывало и так, что увидев в местной газете объявление о том, что требуется инженер-химик с опытом работы, он немедленно звонил по указанному телефону, и когда его просили выслать резюме и документы, подтверждающие его квалификацию, он немедленно все отправлял по факсу или заказным письмом. За время ожидания ответа телефон приобрел для него какой-то магический смысл. Ему казалось, что он перестал различать все звуки, кроме одного-единственного.

Будто оглохший, он ждал заветного звонка так, как ждет религиозный еврей прихода Мессии. И когда наконец-то звонок раздавался в звенящей пустоте, он дрожащей рукой снимал трубку, и если в это время дома была жена, она тоже с замиранием сердца бежала к телефону и с робкой надеждой во взгляде возносила молитвы Богу.

Но молитвы не помогали. «Нельзя отчаиваться», – говорила она мужу, – «Если тебе не звонят, звони сам».

Когда он звонил по поводу объявления, увиденного в газете, на другом конце провода выражали крайнее удивление, так как они вообще никакого объявления не давали и, честно говоря, и рады бы помочь, но не знают и не понимают чем.

В такие минуты он физически, корнями волос на голове ощущал лютую ненависть к себе на другом конце провода и не мог понять, в чем же причина этой злобной зависти.

У него было такое чувство, как будто ему мстят, мстят беспощадно и с завидным упорством. Но за что?!

Он вспомнил, как еще в то время, когда он, живя с родителями в коммуналке, ежедневно, ежечасно ощущал на себе ненависть соседей, живших за стенкой.

Соседям почему-то всегда казалось, что он и его родители живут лучше, хотя на самом деле жизнь, как и коммуналка, была общей для всех. И несмотря на то, что материально соседи – вчерашние лимитчики, приехавшие в Москву из глухой российской глубинки, – жили намного лучше, постоянно подпитываясь из деревни, а его семья такой возможности не имела и часто недоедала (особенно в голодные годы), соседи все равно считали, что им живется лучше и ненавидели их лютой ненавистью.

Они как будто ненавидели их за собственную убогость, за то, что им не дано было стать инженерами и учителями, как его родителям, и всю свою ненависть они выражали уродливым «жиды».

И вот, спустя годы, жизнь как будто снова вернулась на круги своя, только уже здесь – за тридевять земель: то же убожество, та же мелкая зависть, питающая такую же отвратительную ненависть.

Все то же, только покрытое толстым слоем жира. Ни он, ни его жена никогда не могли смириться с этим. Разве они – причина их убожества?! Разве они и их близкие мало натерпелись в своей жизни, долгие годы прожив в коммуналке с родителями и детьми?!

За то время, что они здесь прожили, на их глазах как из-под земли вырастали будто грибы после дождя новые, шикарные многоэтажные дома и виллы, которые строили такие же, как он, а маленькие лавочки превращались в крупные магазины, в одном из которых теперь работала его жена.

Ее хозяева поменяли свою старую квартиру на новую, в одном из тех новых, многоэтажных домов, в то время как они жили в старой дыре; сменили свои прежние золотые цепи на новые, которые вполне могли заменить якорные, в то время, как они покупали обрезки колбасы, экономя на чем только можно. Пересели на более престижные машины, в то время как он продолжал ходить пешком, экономя на проезде, где это было возможно.

Так что же им еще надо и в чем он провинился перед этими людьми и этой страной?