Здесь так забавно…

БГ: — Вот, никогда, никогда не напишут всей правды об «Аквариуме»! Еще мы записали музыку к фильму Соловьева «Черная роза…», а еще собираемся записывать пластинку, здесь, на русском, под предварительным названием «Будни гражданской войны».

БГ: — Я всегда верю в людей, в том смысле, что если к человеку придет другой человек и попросит кусок хлеба, то тот его даст. В большинстве случаев. Но классовый гуманизм имеет свои интересные стороны. У меня создаются явные ощущения, что в России поставлен эксперимент: легко ли вытравливается человеческое из человека. И выясняется, что очень нелегко.

ПОЕЗД В ОГНЕ

Полковник Васин приехал на фронт
Со своей молодой женой.
Полковник Васин созвал свой полк
И сказал им: «Пойдем домой!
Мы ведем войну уже семьдесят лет,
Нас учили, что жизнь — это бой.
Но, по новым данным разведки,
Мы воевали сами с собой.
Я видел генералов:
Они пьют и едят нашу смерть;
Их дети сходят с ума оттого,
Что им нечего больше хотеть.
А земля лежит в ржавчине,
Церкви смешали с золой.
И если мы хотим; чтобы было куда вернуться —
Время вернуться домой…»

Этот поезд в огне —
И нам не на что больше жать.
Этот поезд в огне —
И нам некуда больше бежать.
Эта земля была нашей.
Пока мы не увязли в борьбе.
Она умрет, если будет ничьей, —
Пора вернуть эту землю себе!

А кругом горят факелы,
Это сбор всех погибших частей.
И люди, стрелявшие в наших отцов,
Строят планы на наших детей.
Нас рожали под звуки маршей,
Нас пугали тюрьмой, —
Но хватит ползать на брюхе —
Мы уже возвратились домой.

БГ: — У нас к музыке до сих пор относятся, как к спортивным состязаниям. Чья победит? А культуры не сражаются друг с другом. Это ребенку кажется, когда он случайно увидит родителей в постели, что они борются. А они любят друг друга. И в любви рождаются дети, наделенные свойствами обоих родителей.

Я думаю, в истории человечества у России своя определенная функция: какая-то щемящая духовность. Я не русофил, нет, я люблю Россию, русскую культуру, но вот Чайковского я люблю не за то, что он русский. Я люблю его потому, что у меня от него внутри все начинает щемить. Это не только мое ощущение. И такого нет ни в одной музыке: ни в Европе, ни в Америку ни в Африке, ни на Востоке. В России есть щемящесть, может быть, потому что Россия — это великая женственность. И это все ощущают. Но можем это как следует только мы. Хотим — не хотим, умеем — не умеем, порой плохо умеем, но это мы можем. И этого ждет от нас человечество. Я этому учусь. То есть я знаю, чему учиться. Я знаю, что я должен. А уж выйдет ли — Бог знает…

Я не могу уехать, потому что здесь во всем, как и в музыке, эта щемящая штука. Она питает. Может быть, я поступаю неправильно и буду об этом жалеть, но…

— «Аквариум» существует уже два десятилетня. Не пора ли изменись стиль, как считают некоторые специалисты по року?

БГ: — Нет, меняться мы не собираемся. Мне это сложно описать, да, наверное, и ни к чему, но принцип работы с тембрами, нотами, со всем, что входит в понятие музыки, включая сюда и духовное наполнение, присущий «Аквариуму», полагаю, уникален, и предела тут нет никакого. Этим можно заниматься сто лет, можно — тысячу…

— Вы прошли «огонь, воду и медные трубы». Когда было труднее?

БГ: — Всегда трудно по-своему. Но — интересно… В конце концов, это и есть наша жизнь.

ДЕРЖАТЬСЯ КОРНЕЙ