Здесь водятся чудовища

– Она одна из них! Она хочет захватить нас! – Крокер налетел на Хедлета, но как будто не отважился оттолкнуть его.

– Я из Авалона, – ответила она. И ещё раз её черты стали бесстрастными, как и у Герольда. – Но вы открыли ворота в сторону Тьмы, и у вас нет того, чем их можно закрыть. Вы расходуете силы, и у вас нет защиты…

– А пока мы говорим здесь, – вступила в разговор леди Диана, – те, снаружи, начнут атаку. Мы должны поддерживать…

– Ваши иллюзии? – прервала её Рита. – Но то, против чего вы боретесь, это не иллюзии. Разве вам это не понятно? Мы, входящие в Семью, имеем своих врагов. Вы разбудили их. Но у вас нет нашего оружия, чтобы сокрушить их. Взгляните на себя – разве вы не ослабли? Силы покидают вас, они уходят на поддержку иллюзий, и хорошо ещё, что вы объединились, чтобы делать это с некоторым успехом… Но сколько ещё вы сможете продержаться? Потому что те, находящиеся снаружи, не ограничены ни временем, ни бренностью тела, подобно вам. Они могут ждать и ждать, пока вы не упадёте от истощения собственных сил. И я говорю вам – лучше вам умереть, чем оставаться живыми к тому моменту, когда они опустошат вас.

Это время начала наступления Тьмы. Из всех мест сосредоточения зла будет исходить то, что долгое время скрывалось там. И те, кого оно околдовывает, становятся полностью в его власти. Другие пытаются убежать от него… таких вы уже видели. Их конец может быть чуть-чуть лучше, потому что они станут добычей воздушных охотников.

Но к вам силы Тьмы пришли преждевременно. Авалон не защитит вас, потому что вы отказались от его свободы. Воткните свои кинжалы себе в глотки – но даже и в этом случае, найдутся те, кто вольётся в ваши тела, наследуя их, пользуясь ими как одеждой…

– Так же, как ты использовала тело Риты? – Глаза Крокера горели яростью.

– Я и сейчас Рита. Я ещё в большей степени Рита, чем была до того, как приняла свободу. Тогда я пребывала во сне, а сейчас пробудилась… я ожила! Да, я Рита, хотя вы и не верите в это. Я думаю, что вы и не можете верить, потому что в вас есть нечто, что заставляет считать меня ничтожеством. Разве это не так?

Сегодня я сказала тому, кто пришёл со мной, что всё ещё связана с вами сердечными узами. Возможно, это было правдой… однажды. Когда я приходила к вам, мои когда-то дорогие друзья, после моей «измены», я была как нищая, просящая вашего подаяния. Но я заблуждалась на этот счёт. Ну, что вы можете дать мне теперь?

– Возможно, что ничего. – Хедлет, а не пилот, ответил ей.

Она рассмеялась.

– Как вы хорошо всё подытожили. Но те, кто вас дожидаются, всё ещё здесь… – Рита перевела взгляд с одного на другого. – Ваша смелость достойна восхищения, даже если она ошибочного происхождения. Я знаю вас всех достаточно хорошо, даже тех двоих, что недавно присоединились к вашей компании. И, хотя вы можете и не верить в это, я желаю вам добра. Я сделаю для вас всё, что в моих силах. Но предупреждаю – этого может оказаться слишком мало. У вас нет свободы. А то, что вы спровоцировали, очень сильно.

– Ведь именно Авалон дал мне первый намёк на использование силы разума. – Ник заговорил первый раз за всё время. – Если это столь ошибочное действие, то зачем он сделал это?

Ему показалось, что Рита выглядела слегка потрясённой.

– Я не знаю. Герольды имеют свои цели, ведомые лишь Герольдмейстеру. Сейчас время перемен…

– Следовательно, – заметил викарий, – время перемен допускает выход из-под контроля? Логос в очередной раз столкнётся с Хаосом. И ты считаешь, что наши усилия не смогут помочь нам выстоять?

Рита покачала головой.

– Не смогут. Мы обладаем свободой, получаемой от самого Авалона. Смотрите… мы можем вот так. – Она наклонилась, упираясь рукой в пол. Под её прикосновением камень поддался, оставляя отпечаток её пальцев. – Это далеко не иллюзия, приложите сюда руку, если не верите мне. Но это – то, подобное чему вы не можете сделать, потому что ваш дар очень невелик. Объединяйтесь, если хотите, но всё равно есть предел, потому что эта земля не будет питать вас.

Ланг, который, сжавшись, сидел у её ног, подскочил вверх ещё раз, и она улыбнулась, глядя на избыток его чувств, и положила руку на его голову, в то время как из темноты появился Джереми, подошёл, извиваясь вокруг её ног, и так громко мурлыкал, что его могли слышать все. И Рита приласкала и кота. Когда она подняла голову, на лице её было слабое беспокойство.

– Некоторые могут выбрать свободу, другие выбирают свои цепи. Почему так?

– Потому что, – взорвался Крокер, – мы остаёмся самими собой! Мы не хотим превратиться в… в…

– В то, чем стала я? Но чем же я стала, Барри?

– Я не знаю ничего, кроме того, что ты не Рита. И я ненавижу тебя за то, что ты сделала с ней!

– Но я Рита, полностью, во всех отношениях. Страх ходит под руку с ненавистью. Ты ненавидишь, потому что боишься.

Ник видел, каким непроницаемым стало лицо Крокера. Человек может выглядеть так, если он мёртв.

– Вот видите? – заговорила Рита, обращаясь к Хедлету. – Его разум закрыт, потому что таково его желание. Мы возводим вокруг себя собственные стены. Какова ваша стена, викарий?