Здесь водятся драконы (ЛП)

Хранителя «Воображаемой Географики» сбил с толку запах — и внезапно он перестал чувствовать ответственность за судьбу двух миров, и за исход войны, и за те неудачи, которые ярмом повисли у него на шее, становясь тяжелее с каждым часом. Теперь он снова был просто солдатом и студентом, и всей ответственности и было-то — читать рукописи на старо-английском да следить, как бы не оставить винтовку в окопе.

Джон неуверенно протянул руку и провел по воздуху, едва ли не касаясь двери ладонью.

— Джон! — воскликнул Чарльз. — После всего, что только что было, поверить не могу, что ты рискнешь открыть еще одну дверь!

— Я согласен, — поддержал Джек. — Нам надо добраться до последней двери и выяснить, там ли Картограф. Мы и так убили уйму времени в прошлом — э, образно выражаясь.

— Эта дверь не похожа на остальные, — возразил Джон. — Запах чувствуете?

Эвин приблизилась к нему и втянула воздух.

— Да, чувствую. Какой-то табак.

— Табак с корицей, — поправил Джон. — Особая смесь.

— Как странно, — почесал в затылке Берт. — Единственный мой знакомый человек, любивший табак с корицей был… — Он умолк, глаза удивленно расширились. — Открой дверь, Джон.

Джон твердой рукой толкнул дверь. Она отворилась без усилий, не скрипнув петлями, и сильный запах табака с корицей окутал друзей.

Глазам открылась картина, оказавшаяся гораздо более знакомой, чем все, что друзьям довелось увидеть в Цитадели, ибо большинство из них, за исключением Артуса и Эвин, побывали в этом месте три дня назад.

Это был кабинет, декорированный в английском стиле; библиотека, полная книг, и очень знакомая фигура человека, который просто не мог сидеть в кресле, изучая в лупу старинные инкунабулы[79] и пыхтя огромной трубкой.

В отличие от остальных диорам, участники которых оживали, стоило лишь шагнуть за порог, эта была уже живой, словно ждала, что кто-то откроет дверь и войдет. Человек за столом заметил их и заговорил; знакомый голос не оставил сомнений насчет того, кто сидел за дубовым столом.

Профессор Сигурдссон жестом пригласил своего юного протеже войти и присесть.

— Джон, мой дорогой мальчик. Пожалуйста, войди. Полагаю, нам есть что обсудить. Остальные с тобой, Джон? — продолжал профессор, всматриваясь в дверной проем сквозь клубы табачного дыма. — Кажется, я заметил снаружи еще кого-то.

Джон взглянул на Берта, но тот покачал головой. Как бы ни важна была эта встреча, она была предназначена Джону и только ему. Юноша вошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

— Нет, профессор, — выговорил он. — Я один.

Профессор поднялся, взял протянутую руку Джона в свои и с энтузиазмом потряс.

— Как я счастлив видеть тебя, Джон, — произнес он. — Не ожидал увидеть тебя в ближайшие несколько дней, сам знаешь, что творится с транспортом в наши прискорбные времена.

— Поверьте, профессор, — сказал Джон, садясь напротив своего наставника, — и я не думал вас встретить.

В происходящее почти невозможно было поверить. Джон едва успел принять новость о смерти профессора, не говоря уж о том, чтобы примириться с ней. Почти сразу же после этого они все попали на Архипелаг. С тех пор мысли о профессоре вытеснило сожаление, грусть и переполняющее его чувство собственной несостоятельности.

На мгновение Джон задумался, не провидение ли направило его в кабинет наставника, чтобы тот выбранил его, несмотря на то, что наставник уже мертв.

— Не знаю, почему нам представилась столь странная возможность, — произнес профессор, — но я этому рад, ибо опасаюсь, что не переживу эту ночь.

Джон вздрогнул. Возможно ли, чтобы профессор предвидел свое убийство?

— Так и есть, — продолжал профессор, ни словом не обмолвившись, был ли это ответ на невысказанный вопрос Джона. — Странные существа шатаются по городу, и я связан с ними гораздо прочнее, чем ожидал в моем-то возрасте. Но у меня есть обязательства, и я должен довести дело до конца, вне зависимости от того, какой будет расплата.

— Я получил ваше письмо, профессор, — сказал Джон. — Что вы хотели мне сказать?

— Из твоих писем я понял, что ты боишься, юный Джон. Не войны, а за свое будущее. Знаю, ты в замешательстве — ты на распутье и не понимаешь, каким путем идти дальше. Но знай: я выбрал тебя не просто так. У тебя есть способности, Джон. Выдающиеся способности. И если ты будешь развивать их — а я надеюсь, что помог тебе начать это делать, — ты сможешь прожить необыкновенную, удивительную жизнь.

Эти слова застали Джона врасплох. Он ожидал чего угодно, но не этого. Профессор всегда тепло относился к нему, как только может относиться наставник, но такая честность и такое горячее поощрение были очень необычны.

— Я не был с тобой до конца честен, Джон, — сказал профессор. — Те уроки, что я дал тебе — знаю, я подтолкнул тебя. Но все это было намеренно. И цель всего этого гораздо более значимая, чем я говорил тебе. Теперь я готов сказать правду.