Здесь водятся драконы (СИ)

Из переулка, откуда выскочила двуколка с нежданной гостьей, донеслись гортанные крики на турецком и арабском языках, топот множества ног. Моряк перехватил талию Камиллы левой рукой и задвинул её себе за спину. Правой он нащупал рукоятку висящего на поясе палаша. Матросы тоже насторожились — шум приближался.

— Пьер, помоги даме спуститься в шлюпку! — распорядился офицер. — Старшина, ко мне! Оружие к бою!

Сидящий на корме шлюпочный старшина одним прыжком выскочил на пирс. В здоровенной волосатой ручище у него плясал большой револьвер.

Толпа выхлестнулась из переулка — десятка два или три разношёрстого народа, предводительствуемые растрёпанным, но чрезвычайно решительно настроенным полицейским в красной феске. Увидав французов, они остановились, образовав полукруг, и загалдели ещё сильнее. Страж порядка, однако, молчал — вид вооружённых моряков явно остудил его пыл.

— Старшина, спускаемся в шлюпку, сначала я, вы следом. Если эти скоты дёрнутся — стреляйте!

Толпа завопила ещё громче; полицейский грозно встопорщил усы, заорал гневно, однако с места не сдвинулся — то ли понимал по-французски, то ли вид старшины, поигрывающего револьвером, удерживал его от опрометчивых поступков. Офицер спустился в шлюпку, стараясь не оборачиваться к берегу спиной. Старшина прыгнул следом, уселся, не сводя ствола с толпы на берегу — и отдал команду. Толпа завопила ещё громче, кто-то швырнул в шлюпку камнем — тот не долетел, плюхнувшись в воду возле борта и обдав гребцов брызгами.

Старшина выстрелил поверх голов — гневные вопли сменились испуганными, 'преследователи отпрянули назад и кинулись врассыпную. Только полицейский торчал на том же месте — он потрясал кулаками над головой и выкрикивал неразличимые угрозы. Красная феска свалилась к его ногам, обнажив гладко выбритую голову.

Стоящий на носу гички матрос оттолкнулся багром от пристани, вёсла вспенили воду, и шлюпка, подгоняемая сильными ударами вёсел, понеслась к стоящему посреди реки военному кораблю.

— Капитан-лейтенант Пьер-Жан Ледьюк к вашим услугам, мадам! — офицер обозначил галантный поклон, не вставая с банки. — Чем я могу вам помочь?

— Баронесса Камилла де Ланнуа. Умоляю, спрячьте меня на своём судне, иначе я погибла!

Она нарочно назвалась именем покойного супруга — пароходная компания, которую она унаследовала, носила его имя и была хорошо известна в Европе, и она рассчитывала, что морской офицер тоже о ней слышал.

— Буду счастлив, мадам! — он сделал попытку щёлкнуть каблуками, опять-таки не вставая с банки. — Можете не сомневаться, на борту «Ахерона» вы в полнейшей безопасности!

— «Ахерон» — это ваш корабль? Военный, насколько я понимаю?

— Да, броненосная канонерская лодка. Вон он, стоит на бочке. — офицер указал на приземистый, длинный корабль тяжко лежащий на поверхности воды футах в трёхстах от пристани.– Я как раз возвращался из города — и имел удовольствие встретить вас.

— Очень вовремя, мсье! — Камилла одарила офицера самой очаровательной из своих улыбок.- Я уж думала, что мне конец. Если бы эти мерзавцы снова меня схватили…

— Не переживайте так, мадам, всё уже позади! — Офицер после секундного колебания обнял женщину за плечи, и та доверчиво прильнула к спасителю. — Вы надолго собираетесь задержаться в Басре!

— Второй корабль нашего отряда, «Стикс», только что закончил починку. Как только мы вернёмся на «Ахерон» — поднимем якоря и прочь из этой поганой турецкой дыры!

Серый, усаженный рядами заклёпок борт корабля приближался — и вместе с этим таяло ощущение опасности, угрозы, не оставлявшее её уже несколько недель, Камилла вдруг почувствовала, что силы оставляют её. Она крепче прижалась к мужскому плечу и бурно разрыдалась — на этот раз совершенно искренне.

* * *

Османская империя, Басра.

Снова европейский квартал

Как же вы ухитрились упустить пленницу? — спросил Остелецкий. — С вашим-то опытом и ловкостью — и дать провести себя женщине, изнеженной аристократке?

Вениамин кривил душой — уж ему-то было известно, насколько баронесса фон Греве разделяет авантюристические наклонности своего супруга. Были уже случаи убедиться.

— Изнеженная, как же… — скривился Бёртон. Он сидел на стуле с руками, связанными за спиной, по лбу и левой, изуродованной шрамом щеке, медленно ползли струйки крови. — Эта стерва прикончила охранника — воткнула ему в затылок булавку, да так ловко, что бедняга скончался на месте!

— Неужели вы были настолько неосторожны, что отставили ей предмет, который можно использовать как оружие? — деланно удивился Остелецкий. — Уж от кого-кого, а от вас никак не ожидал такой оплошности. Вроде, бывалый человек, опытный — а так оплошать!

— Да это всё вон та мерзавка! — Бёртон кивнул на тело женщины, распростёртое посреди комнаты. Из-под него растекалась по паркету алая лужа. — То ли сговорились они, то ли ваша баронесса её вокруг пальца обвела, теперь уж не спросишь…

— И за это вы её прирезали?