Здесь все взрослые

В лагере очень любили игру «Смотреть за облаками» – ты просто лежишь на склоне большого холма и пялишься в небо. Иногда облаков много, иногда нет вообще, но это не важно. Кто-то из вожатых рядом читает книгу или просто лежит с закрытыми глазами, а все дети вокруг, будто цветочные лепестки. Одна вожатая предлагала смотреть за облаками чаще других – высокая, худенькая, веснушчатая, каштановые кудряшки торчат во все стороны. Ее звали Сара, и кое-кто из палаты Августа утверждал, что раньше у нее было другое имя. Мужское. Мертвое, как говорили ребята, отдыхавшие в лагере не первое лето, и в голову лезли истории с привидениями. Так говорила и сама Сара, и все ее любили, и мертвым именем ее никто не называл, никогда. Август всегда ходил смотреть на облака с Сарой, старался устроиться ближе к ней, так, что их головы почти соприкасались. Кто-то из ребят Августа легонько поддразнивал (да, в лагере все-таки дразнили, но по-доброму), мол, он на нее запал, в каком-то смысле так оно и было, только не в том, какой они имели в виду.

В день приезда родителей все чуть нервничали, ходили слегка на взводе. Дети знали – это лето их изменило. Как и любое лето. Именно поэтому в сентябре дети возвращаются в школу другими. Ребенок – существо постоянно меняющееся, даже если он и не хочет. А уж если хочет – тем более.

Август долго думал, в чем встретить родителей, и наконец сделал выбор: махнуться с Эмили. Теннисный свитер Джона с логотипом клэпхэмской школы он обменял на длинное платье в сине-белую полоску с короткими рукавами. В нем Август стал выше и стройнее, эдакий танцор на палубе из фильма сороковых годов. Так сказали все ребята, и когда он прошелся по их палате, как по подиуму, все заулюлюкали. В родительский день Робин вырядился в платье. Родителей все встречали на главной лагерной лужайке. По одному дети подскакивали и неслись по траве в объятья мам и пап. Прыгали даже те, кто уверял, что ни секунды не скучает по дому. Чувства, обычно скрытые от глаз, имелись у каждого, и Августу это нравилось.

Август увидел родителей – держась за руки, они вышли из-за угла. Стайки детей летали во всех возможных направлениях, Рут дергала головой из стороны в сторону – искала его. Джон козырьком приложил руку ко лбу, закрываясь от солнца. До них тридцать шагов, двадцать, десять. Август шел им навстречу, Рут ойкнула и, раскинув руки, кинулась к нему. Август был почти с нее ростом, но разве в этом дело? Для мамы он всегда останется ребенком. Длинное платье слегка его ограничивало. Август оказался в маминых объятьях, сверху на них накинулся папа, они сплелись в счастливый комок. Август держался уверенно. Пока они обнимаются, вопросов не будет – только любовь.

После обеда – свободное время, если хочешь, родители могут забрать тебя за территорию и погулять, а потом – лагерная самодеятельность. Считалось, что когда родителям придет время уезжать, все так выдохнутся, что на грусть сил уже не останется.

Август, держа Рут за руку, провел ее по палате, показал, где они спят, показал укромное местечко в стене, где он держал ее письма. Она забралась с Августом наверх, пока Джон ходил в туалет («пахнет так, будто все эти двенадцать пацанов писают на пол!»), и они стали шептаться.

– Отличное платье, – похвалила мама и потрогала ткань на колене Августа.

– Это моей подруги, – сказал Август. – Просто дала поносить.

– Ясно, – кивнула мама. – Тебе очень идет.

– Спасибо. – Август прикоснулся к деревянной стене, на которой не одно поколение детей писали свои имена и даты пребывания в лагере. Иногда в эту палату селили девочек, иногда мальчиков. Август потрогал выцарапанную надпись «Зоя».

– А кто Робин? – негромко поинтересовалась мама. – Тебя здесь так называют?

Август и не думал, что родители заметят.

– Да. Псевдоним такой.

– Хочешь, мы тоже будем тебя так называть? – Рут говорила шепотом. – Дома?

– Может быть, – сказал Август. – Может, не надо. Не уверен.

– Вы что там обсуждаете? – На уровне матраса появилось лицо Джона.

Он вжался носом в колено Августа, точно пес, который выпрашивает угощение. Весь народ собрался на лужайке, в ожидании концерта. «Вечнозеленые» собирались петь попурри из «Битлз», Сара будет аккомпанировать им на гитаре. Она уже показала Августу несколько аккордов. Август не спускал с нее глаз.

– Потом об этом поговорим, – предложила мама, пристально глядя на Августа. – Но, если хочешь, можем и сейчас.

– Давай лучше дома, – ответил Август.

– Идем, не хочу пропустить концерт! – Летний лагерь Джону нравился, здесь и взрослые могут прилично оторваться, поорать песни с детишками.

– Я тоже, – отозвался Август.

Рут спустилась по лесенке, родители стояли внизу и ждали свое чадо, как пожарники с батутом.

– Осторожно, – предупредила мама. – В платье труднее.

– Справится, – подбодрил Джон. – А если рухнешь, мы поймаем.

Август повернулся к ним спиной и начал спуск, ниже, ниже – и наконец нога уперлась в пол.

Глава 21 Мертвые птицы