Здешние

МИКИТА. Отчень уважаемые, меджду протчим, мадамы, отчень уважаемые, меджду протчим, мусьи! До последнего времени пролетарьят эксплотировал буржуазию. Буржуазия с сил выбилася, чтоб сдобыть себе на черный день пригоршню золота или кусок владения, а пролетарьят, меджду протчим, в эту сторону и не глядел; всего занятия у него только и было, что, меджду протчим, трудился, да еще за этот мизэрный труд вытягивал кровавую копейку из бедной буржуазии. Буржуазия с каждым днем от недостачи толстела — как говорится — росла не ввысь, а впоперек, меджду протчим, что тот тот гарбуз, а пролетарьят с роскоши худел — как говорится — рос не впоперек, а ввысь, меджду протчим, что тебе та лозина. А потому (потрясает кулаком) — долой! Долой!

СПИЧИНИ. Остановитесь на минуточку. В своей оратории вы перепутали логические термины, и там, где должно стоять одно, у вас почему-то второе, а где второе — там у вас первое. Я уже объяснял вам, что теория ораторского искусства не терпит, чтоб вы изливали перед аудиторией то, что у вас в печенках сидит, можете думать все, что вам нравится, но говорить вы обязаны только то, что нравится слушателям. Лишь следуя этому правилу, вы можете сделать на своей ораторской профессии подобающую асессорскую карьеру. Попробуйте теперь произнести ораторию на тему: «Революционная самодисциплина».

МИКИТА. Уважа... Уваже... Ува... Нет, не так!.. Меджду протчим, мои вы панечки и мои вы паночки! Революционная самодисциплина... Революционная самодисциплина... это такая, меджду протчим, дисциплина, что имеет два конца — то она всех бьет, то ее все бьют, ибо контрреволюционная дисциплина не спит в шапку. С этой причины и революционная дисциплина не имеет права, меджду протчим, спать в шапку, бо иначе проспит все свое хозяйство. Потому (потрясает кулаками) — долой... Долой... Итак, меджду протчим..

СПИЧИНИ. Остановитесь. Это у вас вышло вроде бы лучше Теперь выслушайте два маленьких замечания: во-первых, когда подыметесь на трибуну, вы должны крепко держать в голове, при какой политической ситуации вы собираетесь ораторствовать. Во-вторых, ближайшая политическая ситуация, при которой впервые придется вам выступать публично, опирается на определенные платформы. Поэтому, прежде чем ораторствовать, вы должны выбрать себе стойкую платформу, и только одну, а не две или три, иначе можете поскользнуться и полететь со всех трех сразу.

МИКИТА. Меджду протчим, могу я уже, мусье профэссор, сойти с трибуны?

СПИЧИНИ. Можете уже сойти, мусье регистратор, с трибуны.

Микита слезает со скамьи.

Пожертвуем теперь пару минут на теоретическое освещение некоторых связанных с ораторством вопросов. Вот, например, как вы себе представляете, что такое митинг?

МИКИТА. Митинг, мусье профэссор, меджду протчим, это то, что выдумали английцы для тех, кто ничего не хочет делать, а только ходят и ворон стреляют. Митинг, меджду протчим, тоже самое, что переливать из пустого в порожнее. Митинг — это такой, с ушами, сход, где ораторить буду я, а слухать будут они, и кричать будут: виват, регистратор Сносилов! — когда я их по шерсти поглажу, и — долой, регистратор Сносилов! — когда поглажу их против шерсти, меджду протчим.

СПИЧИНИ. Все это вроде бы так и вроде бы не так. Но к этому мы еще вернемся. А пока ответьте мне на один вопрос, и на сегодня будет достаточно. Вы что-нибудь знаете о Советской власти? Микита. О-ей! Еще как знаю.

СПИЧИНИ. Об этом у вас должен быть ясный, очень ясный светогляд, одним словом — чтоб заподлицо.

МИКИТА. Советская власть... Советская власть, меджду протчим, Генрих Мотович... Советская власть... это... это такое красное половодье, такой, меджду протчим, паводок, какой не снился ни Фараону, ни Соломону... Советская власть это... это...

СПИЧИНИ (вскочив со скамьи). Пардон! У меня расходились нервы. Сюда марширует какой-то немец. А я страх как не люблю встречаться с неприятелем, когда он наступает и когда он отступает.

МИКИТА. Ага-ага! Особенно страшно с ним встречаться, меджду протчим, когда он наступает.

СПИЧИНИ. Честь имею кланяться! (Быстро выходит.)

Входят Наста и Немец.

Явление X

Микита — Наста — Немец

МИКИТА. Наше нижайшее, меджду протчим, почтенье, мамзэль Наста!

НАСТА. Добрый вечер! Добрый вечер, мусье Никитий!

МИКИТА. Что ж это вы, мамзэль Наста, не одни, а с герром немцем, как с невинной жертвою вашего, меджду протчим, волшебного сердца?

НАСТА. Давно уже мое сердце — не мое, оно в западне у другого сердца... (Улыбаясь.) Чьего? Вы, мусье Никитий, определенно знаете. А немец? Как мне определенно известно из определенных источников, это последний из могикан, который, согласно условиям Брестского договора, покидает сегодня наши менские Палестины и устремляет свои шаги туда, откуда пришел.

МИКИТА. Но и пленных, как замечаю, по пути хватает. Или это, может, вы добровольно, меджду протчим?