Здоровое и красивое тело после 50. Простые способы сбросить или набрать вес

Как-то раз я поссорился с одним тренером. Тот набирал группу желающих пробежать марафон. Но звал в нее не бегунов, а тех, занимался чем-то еще – фитнесом, пилатесом или, например, толкал гири. Он собирался подготовить их к преодолению 42-километровой дистанции за 3 месяца. За 3 месяца, Карл! При том что даже полугода для такого – маловато.

«А что? – говорил этот тренер. – Они же не новички».

Да лучше бы они были новичками. Новички боятся всего – плохой погоды, наледи на дороге, травм, боли, а особенно усталости – ужасной, когда перед глазами муть, а в груди горит, и ты, как рыба, хватаешь воздух, но его все равно нет. Они этого избегают.

Те, кто занимался, ничего не боятся.

Они готовы порвать жилы, но доказать свою крутизну – себе доказать, друг другу доказать, не верящим в них знакомым доказать, верящим в них знакомым доказать, что, мол, не зря верили, случайным каким-то людям доказать, зачем – непонятно, но доказать!

Новички боятся, что у них остановится сердце. Те, кто занимался, – не боятся.

Вот вам и ответ.

Потому они и умирают.

Ум у людей затмевается, осторожность отметается как качество, присущее лишь слабакам, инстинкт самосохранения отступает перед азартом.

Ни к чему хорошему это не ведет, а ведет прямым ровным шоссе без наледи аккурат к кладбищу.

Я и сам азартный. Мне и самому бывает трудно удержаться от какой-нибудь не слишком разумной затеи – да хоть от того же марафона или пусть даже полумарафона без подготовки.

Это называется дурь.

Не надо в нее переть. Надо оставаться в уме. И тогда от ЗОЖ будет только польза.

50 лет – это та же молодость, только лучше!

Многие мои ровесники решат, что я сбрендил.

«Какая еще „молодость, только лучше”?! – наперебой закричат они, тыча в меня пальцами, кое у кого уже по-старчески скрюченными. – Ты переутомился, что ли, на своих тренировках? В пятьдесят лет все уже позади!»

Причем такое раздражение будет в их голосах, будто всю жизнь они ждали, когда она, наконец, закончится, и, только показались вдали кладбищенские ворота, как нарисовался какой-то умник – я! – и сказал, что не всё, мол, еще потеряно.

«Нет, – запротестуют. – Всё!»

Ну если с таким настроением – то да.

Я недавно общался со знакомым.

– А мне, Леш, в интернете ролик твой попался! – усмехнулся он. – Офигеть, как ты на турнике извращаешься!

Потом вздохнул вдруг и добавил:

– Вот бы и мне так…

– Какие проблемы, – сказал я, – тренируйся.

– Что ты! – скривился знакомый. – У меня и суставы, и сердце, и рука вон почти не поднимается…

Женя! Обращаюсь к тебе еще раз – теперь уже в книге.

От того, что ты будешь лежать на диване, твои суставы и сердце здоровее не станут. Рука, которая, кстати, поднимается достаточно высоко, чтобы держать сигарету, в скором времени и самом деле может повиснуть.

Если не возьмешься за себя.

Давайте будем честными: мы ведь не только физкультуры боимся – шут с ней, с физкультурой, – мы боимся вообще всего. Начать какое-то новое дело, сойтись с новыми людьми, завести новые отношения – у нас не хватает духа поменять жизнь. Которая – по нашим же словам! – тяжела и беспросветна.

Это же абсурд, товарищи.

«Старость – не радость».

Да нет никакой старости!

НЕТ НИКАКОЙ СТАРОСТИ!

Любой отрезок жизни является молодостью, когда человек этого хочет. Есть те, кому за 70, а у них и надежды, и стремления, и огонь в глазах – вы разве не видели таких… хотел написать «стариков», но какие же они старики?!

В одну реку нельзя войти дважды, но ведь это и не требуется: мы как вошли в нее младенцами – так с тех пор и не выходили. Нам не нужно, стоя на песочке, робко трогать ногой воду – не холодная ли, – мы уже в ней. Только кто-то боится шагнуть в глубину, а кто-то – плывет.

Вы можете вернуть себе всю полноту жизни.

Энергию и силы вам дадут физические упражнения. Остальное берите сами.

Да, общество нас отторгает. Для него мы лишние – от нас избавляются на работе. Но это единственная настоящая наша проблема.

Единственная!

Потому что устают все – и двадцатилетние тоже.

Перегорают все – и двадцатилетние тоже.

Болеют все – и двадцатилетние тоже.