Здоровый эгоизм. Как перестать угождать другим и полюбить себя

Я вижу много разных шаблонов угодничества у мужчин, с которыми работаю, но они не всегда так же бросаются в глаза, как стереотипные женские многострадальность, жонглирование тарелками и самоуничижение, хотя и такие определенно встречаются среди мужчин. Иногда, чтобы угодить своему мужскому племени, мужчина должен активно вести себя неприятно. Должен вступать в дружбы, основанные на поддразниваниях, насмешках и соперничестве. На работе он должен быть беспощадным и побуждать остальных к действию, не имея нужд или уязвимостей. В собственной семье он должен защищать, зарабатывать и решать проблемы. В разных ситуа– циях бывают разные кодексы, но между ними одно общее: отсутствие разрешения чувствовать. Вместо чувств ему остается только думать головой и делать. Он должен быть сильным, успешным и уважаемым. Он должен быть уверенным в себе, решительным и прямолинейным. В некоторых случаях он даже должен быть неприятным, чтобы завоевать признание. Немного другая версия угодничества, но также основанная на страхе провала и неприятия племенем.

Теперь ему еще говорят «проверить свои привилегии»[10] и убедиться, что он ненароком не доминирует над окружающими женщинами. Да, это необходимо, но также грустно и как-то упрощенно, учитывая, что его привилегии – продукт той же патриархальной системы, которая эмоционально ограничивала мужчин столетиями. Мальчики, которые следовали этому кодексу и научились закапывать свою уязвимость, могут стать еще более страшными и опасными версиями себя, когда вырастут, а закрывать свои потребности они будут уметь только через принуждение и контроль. Особенно когда встретят выросших девочек, которых учили бояться конфликта, и ставших женщинами, неспособными и самим выражать злость и справляться с чужой злостью.

Я на своих сессиях часто вижу мужчин, борющихся с желанием угодить окружающим, часто их так или иначе подвели где-то в детстве и у них отсутствует способность заводить здоровые отношения, как взрослые люди.

Идрис

Идрис старался делать так, чтобы окружающие были довольны. Он хотел быть хорошим человеком, чтобы его семья могла им гордиться, хотел быть успешным на работе. Он много работал и любил свое дело, занимался спортом по выходным и встречался с друзьями. И как часто бывает с мужчинами, с которыми я работаю, у него все было хорошо, пока в один день все не рухнуло. Кодекс, которому он всегда следовал, который велел прятать чувства и не обращать внимания на потребности, подвел его, когда у него наступил кризис в отношениях с женой, и у него не было способа с этой ситуацией справиться. Без карты, необходимой ему, чтобы пройти сквозь эмоциональный шторм, все, что он мог – отвлекать себя от боли и впадать в саморазрушение.

Он пришел на терапию, потому что его жизнь наконец разрушилась. Жена поймала его на интрижке, и, хотя она хотела наладить их отношения, он чувствовал, что не мог вернуться обратно. Некоторое время он старался делать так, чтобы обе женщины были довольны, перед обеими отрицал, что у него есть кто-то еще, и плел сеть лжи, пока не оказался в липком тупике, связанный по рукам и ногам. В итоге он принял решение и переехал из его с женой общего дома в собственную квартиру. Его девушка, интрижка, была в ярости. Жена отправляла ему электронные письма, в которых умоляла его передумать. Для того, кто не должен был ни на кого оказывать влияния, это была катастрофа, и тем не менее это был не первый раз, когда он подвел всех, стараясь скрыть правду.

Все в себе

Идриса воспитали так, что он считал, что правду надо скрывать, если что-то пошло не так или отношения разрушились. Много раз дела в его жизни шли не так, но он каждый раз закапывал свои чувства, заливал их алкоголем, играл в азартные игры или прибегал к беспорядочным связям, чтобы отвлечься от собственного несчастья. Он рассказывал мне свою историю не прерываясь. Идрис рассказал мне обо всех проблемах, с которыми разбирался или не разбирался, и как в конце концов он начал подумывать о самоубийстве. На следующей неделе он отменил нашу встречу, сказав мне, что ему срочно нужно быть на работе. Я не знала, придет ли он когда-нибудь еще, и мне было приятно, когда он вернулся и мы смогли поговорить о том, почему он отменил встречу. Он отменил ее не по той причине, которую назвал, а потому, что чувствовал вину за то, что вывалил на меня слишком много. Согласно его правилам он несправедливо обременил меня, саботировал наши отношения еще до их начала и причинил мне большое горе. Это кое-что рассказало мне о сообщениях, которые он получил в детстве. Я спросила его, что, как он думал, я сказала бы ему, если бы он пришел на встречу на прошлой неделе, как плани– ровалось.

«Это легко, – сказал он. – Как ты мог, Идрис! Я из-за тебя сильно переволновалась! Ты испортил мне всю неделю! И вы бы очень строго на меня посмотрели… вот так». Он сердито посмотрел на меня.

То, как он представлял себе мою реакцию, было реакцией, которую он получал от родителей.