Здравствуй, Чапичев!

Сначала я только руками развел: «Ну и ученички мне достались». Но вскоре сам стал ощущать нестерпимый зуд в пятках. Меня так и подмывало выкинуть какое-нибудь коленце. Да такое, чтобы Яшина «артель» только ахнула. Но благоразумие все же взяло верх: нельзя, я — учитель.

— Хватит, — строго сказал я. — Побаловались, и довольно. Сейчас мы займемся арифметикой.

Удивительное дело — они почему-то послушались меня. Может, их заинтересовало новое слово «арифметика». Но занятие счетом сразу же разочаровало их. В счете они разбирались: постигли эту премудрость на базаре, где работал их отец и где они сами околачивались с утра до вечера. Они и без меня отлично знали, что если посчастливилось к копейке прибавить еще одну, то их будет две. Если же ты раззява и одну копейку где-то посеял, так тебе и надо — останешься в дураках. Они знали, что из одной копейки, сколько ни старайся, все равно две не сделаешь. Напрасно я приводил различные примеры: складывал, вычитал яблоки, арбузы, помидоры. Мои ученики и без того знали базарную цену яблокам, арбузам, помидорам и другому товару. Нет, их не проведешь, не обманешь. Все аккуратно сосчитают, не ошибутся. При чем же тут арифметика? Какая же это наука, когда это обычный базарный счет? И им стало скучно. Кто-то зевнул, кто-то почесался. Потом одна из девочек поднялась и направилась к двери. Я окликнул ее:

— Ты куда?

— На двор.

— В школе спрашивают разрешения у учителя, если хотят выйти.

Девочка не поняла, чего я от нее хочу.

— Так мне же нужно, — сказала она и простодушно пояснила: — Я сегодня целый арбуз слопала и вот такую банку ряженки. Потом еще помидоры и еще…

За столом захихикали. Я поспешно разрешил ей:

— Иди, иди.

Через минуту еще одна девочка направилась к двери.

— Ты куда?

— На двор. А что, нельзя?

— Нельзя, — сказал я.

— А мне надо… мне дозарезу надо, — захныкала она.

«Бедные дети, — с жалостью подумал я. — Жрут что попало, вот и мучаются животами». Мне и в голову не приходило, что меня обманывают. Но за столом все дружно засмеялись. И я догадался, что смеются надо мной. Еще бы, каким дураком я выглядел сейчас перед ними!..

— Ты врешь, бессовестная, — чуть не плача от бессильной злости, закричал я. Но притворщица даже глазом не моргнула.

— Я вру? Клянусь детьми нашей соседки, говорю чистую правду…

Ну что я мог поделать! Недавний школьник, я еще не забыл, как сам неоднократно злоупотреблял святым школьным правилом. Когда ученик говорит: «Мне надо на двор», учитель обязательно его отпускает. Даже если сомневается, все равно отпускает. А вдруг не врет ученик, вдруг случится непоправимое, что тогда?

— Ладно, иди! — сказал я.

Девочка только плечом повела, точно как ее брат Яша, когда ему что-нибудь не нравилось.

Обе девочки скоро вернулись, чем-то очень возбужденные, веселые, и сразу принялись шептаться с остальными. Я еще что-то бубнил насчет сложения и вычитания, но никто меня уже не слушал. Видимо, в этот момент я для них вовсе не существовал. И я не удивился, когда они, обгоняя друг друга, бросились к двери. Понял, что мне не удержать их, раз на улице происходит что-то интересное.

Со мной остались только Яша и одна из его сестер, рыжеволосая девочка лет двенадцати. Самая красивая в их семье. Но и она задержалась ненадолго.

— Не хочу, — заявила она.

— Чего не хочешь?

— Учиться не хочу.

— Но это же нн-нужно и тт-ты…

Я. стал даже заикаться от волнения, так хотелось мне убедить рыжеволосую в пользе грамотности. Но она упрямо тряхнула копной своих пышных волос.

— Не хочу. Зачем мне? Меня и так замуж возьмут.

— Что ты болтаешь? — возмутился я. — Ты еще маленькая, тебе рано думать об этом.

— Чего там рано. Самое время. Оглянуться не успеешь, как я уже подрасту.

— Дура ты набитая. Воображаешь своей медной башкой, что женихи драться из-за тебя будут. Да кто тебя возьмет, такую рыжую!

— Не бойся, возьмут, — рассмеялась она и, видимо, для убедительности прищелкнула языком: — Да ты первый возьмешь.

— Я?! — меня словно в пылающую печь бросили. Как она узнала? Откуда она могла знать, о чем я мечтал этой ночью. Тайно мечтал. Робко. И еще горячо спорил с этой своей мечтой: нехорошо, нечестно, когда делаешь добро, думать о награде. И все же не переспорил, не стал изгонять мечту, потому что вдруг понял — она чистая, бескорыстная. Ведь мечтал я о чем-то очень далеком, почти недосягаемом. Но девчонка догадалась о моей тайне. Теперь все рухнуло. Остался только стыд. Невыносимый стыд. И я был готов броситься на рыжеволосую с кулаками.

— Нужна ты мне, — проговорил я, задыхаясь. — Терпеть не могу рыжих. Всю жизнь не мог терпеть.

Девочка только презрительно фыркнула в ответ на мою явную ложь и, даже не взглянув на меня, выбежала на улицу.

— Ты на них не сердись, — сказал Яша. — Девчонки, они всегда девчонки…

Это замечание не успокоило меня, наоборот, еще больше рассердило. Но все же я не прервал занятий с Яшей. А он делал успехи. За несколько дней назубок выучил азбуку и начал читать. Впрочем, это вряд ли можно было назвать чтением. Яша только еще учился складывать буквы в слова.