Здравствуй, дедушка Кощей (СИ)

Коньяк был так себе, сигары как обычно — вонючие, но пришлось пострадать ради царя-батюшки.

— Шубу вам надо, красную или синюю, — рассуждал я, попыхивая сигарой. — Бороду уже Елька сделала. Хотите примерить?

— Давай, — проворчал Кощей. — Не из блохастых каких котов шерсти надёргала?

— Баран, Ваше Величество. Ой, не в том смысле, что это вы — баран, ну что вы сразу за меч-то хватаетесь? Я говорю мол, шерсть баранья.

— Не по-царски как-то, — брезгливо покрутил он в руках белоснежную бороду с тесёмками.

— Хотите, бесов на Северный полюс зашлю, какого-нибудь белого медведя обстричь?

— Ну и как её цеплять? Гюнтер! А ну-ка, голубчик… Что ты хихикаешь, Федька?.. Давай, Гюнтер, цепляй это уродство на меня, великого.

— Уродство, Ваше Величество, не поспорить, — кивнул дворецкий, завязывая тесёмки на лысом черепе. — Лёгкая небритость куда как больше вам идёт. Вид такой сразу мужественный, брутальный…

— Тьфу, ты! Тащи зеркало и слюни подбери!

— Корону приладьте сверху, Ваше Величество, — напомнил я. — А что? Совсем даже неплохо. Эдакий, модернизированный Дед Мороз с нашим, местным уклоном.

Кощей покрутил бородой перед зеркалом, поморщился, еще раз сплюнул и вдруг задумался:

— А может и мне бороду отпустить, а, Фёдор? Небольшую такую, эспаньолку?

— Да кто вас знает, Ваше Величество, — пожал я плечами. — Вы ко мне в Канцелярию приходите, у меня программка одна есть, можно на вашу фотографию разные бороды прикладывать и посмотреть, как оно выглядеть будет.

— Оно?

— Изображение, — выкрутился я. — И, кстати, Гюнтер, в той программе не только бороды, но и прически и всякий макияж примерять можно. Губную помаду подобрать или там выщипанные брови приладить.

— Сами пробовали? — оживился дворецкий.

— Вот, воистину "тьфу ты", Ваше Величество, — отвернулся я к ухмыляющемуся Кощею.

— И когда мне лицедействовать придётся?

— А завтра, прямо с утра, в десять часов, Ваше Величество. На часок, не больше.

— Чего ради имиджу не сделаешь, — вздохнул царь-батюшка. — Иди, Федька, не мозоль больше глаза мои печальные, пришибу ведь ненароком.

— Ухожу-ухожу, — поднялся я. — Видите Ваше Величество, какой у нас прогресс? Раньше сожрать обещали, а теперь только… Всё, положите меч, уже ушёл.

* * *

— Елька! К ноге! — проорал я, в который раз любуясь нашей ёлочкой в тронном зале.

— А звал, батюшка? — поорала кикимора сзади.

— А звал, — поковырялся я мизинцем в ухе.

— А вот она я вся тута!

— А вижу. Аелька, блин. Всё готово к утреннику?

— А всё, батюшка! — Елька начинала загибать пальцы. — А платьице тётушке моей пошили, а кокошник я саморучно в Лукошкино спёрла! А детки песенку про ёлочку разучили! А ёлочка вот она — пред тобой, батюшка стоит, раскрасавица наша!

— А подарки?

— А иди, посмотри, батюшка! — кикимора схватила меня-батюшку за руку и поволокла за трон к небольшой дверце в подсобку. — А вот они все!

— Ничего себе, — я окинул взглядом гору свертков и пакетов, высотой с Кощея. — Ни в какой мешок не поместятся…

— А можно сюда бегать и таскать детишкам подарочки-то!

— Не, не очень как-то… О! Попробую у Михалыча его кошель безразмерный выклянчить на часок! А разноцветные шнурки, которыми подарки обмотали, это?..

— А как в воду глядишь, батюшка! — запрыгала от восторга Елька. — Белый шнурок — для девоньки подарок, а черненький — пацанчику малому!

— Кухня сладости на завтра готовит?

— А как же! А я сама бегала проверять, а вкуснотища-то, батюшка!

— Осталось детям что-нибудь после твоей проверки?.. Ладно-ладно, не завывай, шучу. Давай, работай и смотри мне тут!

Михалыча уговорить сдать кошель в аренду, оказалось вовсе не так сложно, как я думал. Всего три часа выклянчивания, уговоров, взывания к уму, чести и совести и дело в шляпе. Сдался дед перед массированным натиском всей Канцелярии, когда все мы стояли перед ним на коленях, жалобно протягивая к нему руки и завывая настолько натурально, что лукошкинские нищие вымерли бы от зависти, услышав нас. Дед плюнул, матюкнулся в последний раз, махнул рукой и, взяв с нас клятву о выплате ему ста золотых за аренду, ворча ушёл в свою комнату опустошать кошель. Ура.

Девчонки, как всегда хихикая куда-то тут же удрали, Аристофан пошёл укреплять нервы самогоном в казарму, Калымдай, отряхнув колени, отправился домой к своей ненаглядной Тамарке. Кстати, квартирку они себе урвали совсем рядом с нами — за два коридора. Я устало плюхнулся на диван, пытаясь сосредоточиться на завтрашнем празднике, однако звуки издаваемые колонками компа, никак не давали собраться с мыслями. Что-то очень знакомое… Ну, конечно — четвертый эпизод "Звёздных войн". Похоже, бесенята начали в который раз пересматривать сагу сначала. Ладно, пусть резвятся, вырастут — джедаями станут. Нет — ситхами, скорее всего.

* * *