Здравствуй, Гр-р!

— Конечно, знаю. На юридическом факультете мы учились вместе — я, Сурмин и Закревский. Закревский, правда, старше нас с Арсением. Сенат назначил Закревского губернатором Энской губернии, это в Сибири. Вот, собирается отбывать… Он и Сурмина туда берет — вице-губернатором, да я уж вам говорил, что Сурмин уезжает… Сурмин давно искал повод увезти жену из Петербурга — надеется, перемена впечатлений будет ей на пользу.

Я ухватила пробегавшего мимо почтальона за крыло, потребовала у него бумагу и карандаш и написала номеру 61 одно слово — ДА. Печатными буквами. Не стала писать больше, а то насажаю ошибок, и человек подумает, что Анна малограмотная. Кроме того, могут возникнуть нежелательные вопросы, если Закревскому придет в голову сравнить мои каракули с почерком Анны. Надеюсь, он поймет, что значит ДА.

Закревский оказался возле нас через две минуты после того, как я вручила ответ почтальону, — из чего я заключила, что за мной велась слежка.

Высокий, с военной выправкой мужчина, одетый в штатское, улыбаясь, смотрел на меня. Лет тридцати пяти. Открытое лицо. Усы. Темноволосый. Держится с достоинством, уверен в себе.

— Антон, представь меня дамам… — приятный баритон.

И прадедушки завели шарманку с расшаркиваниями и ничего не значащими словами…

Когда условности были соблюдены, Шпиндель нагло заявил, что если у Закревского нет сейчас дамы, то ею могу стать я.

— Я буду счастлив, если Анна Федоровна не возражает…

Анна Федоровна не возражала, и Шпиндель, слегка подталкивая свою нареченную, чтоб шла быстрее, затерялся в толпе.

— Вы сговорились? — спросила я.

Закревский в энный раз поцеловал мне руку и рассмеялся. Если моя прабабка не дура, она выйдет за Закревского — у него смех честного человека, который не умеет притворяться. И получается, она не дура, если подписывала свои картины "А.Ф.З."

— Анна Федоровна, позвольте, я объясню… Я здесь для того, чтобы просить вас стать моей женой…

Я ожидала чего-то подобного — но не посреди толпы! Догадался бы хоть к стенке меня прислонить… Теперь-то я понимаю, почему тамошние дамы без конца в обморок падали — дышать в этих корсетах невозможно, а если еще волнение — вообще кранты… Голова у меня в очередной раз пошла кругом…

Видимо, Закревский что-то такое почувствовал и, поддерживая меня под локоть и даже слегка касаясь талии, проводил в уголок зала, где стоял отгороженный пальмами диванчик. Следующие полчаса мой прадедушка объяснялся в любви моей прабабушке. Я все слышала и видела. Наверное, я единственная на Земле, побывавшая в такой ситуации. Закревский говорил спокойно — как человек, который давно все для себя решил:

— Я понимаю, это звучит, по меньшей мере, странно: вы видите меня впервые и, возможно, даже не слыхали обо мне. Но я о вас слышал часто и много — от Шпинделя, а в последнее время — от Сурмина. Так вышло, что я не был женат, мое сердце долго оставалось свободным, и когда я вас увидел, я понял, что не хочу другой жены, кроме вас. Последние две недели я, можно сказать, ходил за вами по пятам, не решаясь подойти, и вы нравились мне все больше и больше. Я понял, что вы станете именно такой женой, которая мне нужна, — другом и помощником. В Энске, где я должен быть через месяц, достраивают дом для моей семьи, а семьи и нет. Выходите за меня, я сделаю все, чтобы вы меня полюбили, чтобы вы были со мной счастливы… Хотите, с нами поедет ваша матушка, сестра, даже ваша престарелая тетка — места всем хватит, дом большой…

— А вас не пугает перспектива жениться на девице с прошлым? Раз вы друзья со Шпинделем, он, наверное, рассказывал о своих видах на меня? До Энска могут дойти слухи о той истории, которая случилась в нашем доме, — вы о ней наверняка знаете? И что мною занимались доктора, и не все в порядке с моей психикой? Вот память подводит…

— Прошлое не имеет значения, если есть настоящее и будущее… А у нас впереди целая жизнь… Выходите за меня, Аня… Поедем в Сибирь — там тайга, кедры, река… Все ваши болезни как рукой снимет…

— Иван Павлович, я дам вам ответ завтра. Только пообещайте, что все, что вы мне говорили сейчас, вы скажете снова — слово в слово. А потом можете еще раз спросить, согласна ли я стать вашей женой.

Если Закревский и удивился, то виду не подал и снова поцеловал мне руку.

9. Я получаю Перепетую, и мы едем домой.

Мы прогулялись к "буфету" и выпили шампанского — за знакомство. Тут объявили начало лотереи — с одним-единственным выигрышем — куклой, ростом с пятилетнюю девочку. Куклу вынесли на сцену в огромной коробке. Конечно, кукла была новехонькой, но я все равно узнала ее, мою Перепетую. Всем присутствующим продемонстрировали запечатанный конверт с именем куклы и велели полчаса угадывать. Я остановила почтальона, потребовала карандаш и бумагу и написала: N 55. Затем я передала карандаш Закревскому и попросила его написать имя: ПЕРЕПЕТУЯ.

Закревский снова рассмеялся:

— Такое имя… но почему? Может, она Ирэн или Софья?

Только не Софья! И Закревский написал: "ПЕРЕПЕТУЯ" — ни одного ятя! Зря я волновалась.