Здравствуй, Ходжа Насреддин!

Ярмат(из толпы, робко). Он кормит своего ишака белыми лепешками и абрикосами.

Кадий. Что такое?

Ярмат. Белыми лепешками и абрикосами… ишака…

Кадий. Какой ишак? Какие абрикосы? Тебя спрашивают об убийствах и кражах!

Ярмат юркнул в толпу.

Приступаем к составлению бумаги! Итак, почтенный Агабек, как вы сговорились? Сколько денег и в какие сроки получаешь ты за свое озеро?

Агабек. Я не продаю. Я обмениваю.

Кадий. На что же именно ты обмениваешь свое озеро?

Агабек. Я обмениваю упомянутое имущество на этого длинноухого, покрытого шерстью.

Кадий. Что ты сказал?

Агабек. Я сказал, что обмениваю свое озеро на этого длинноухого, покрытого шерстью.

Голоса. На ишака… Он обменивает на ишака…

Кадий. Агабек! Ты нездоров?

Агабек. Я нахожусь в твердом уме и здравой памяти! Я говорю, утверждаю и настаиваю, что обмениваю упомянутое имущество на этого длинноухого и покрытого шерстью.

Кадий. Опомнись, Агабек! Да тебе за твое озеро пригонят табун ишаков!

Агабек. Мне табуна не надо. Мне нужен этот покрытый шерстью.

Кадий. Клянусь, никогда в жизни я не свидетельствовал подобных сделок.

Агабек протягивает ему кошелек.

(Хватает его и прячет. Писцу.) Пиши! «Упомянутое имущество – дом, сад и озеро – обменивается на ишака! О чем и составлена мною, кадием Абдурахманом, настоящая запись в полном соответствии с законом и ханскими повелениями!» (Берет бумагу.) Агабек, приложи палец!

Агабек, обмакнув палец в чернильницу, прикладывает его к бумаге.

Приложи и ты!

Насреддин прикладывает палец.

Свидетельствую сделку! (Насреддину.) Отныне озеро принадлежит тебе! (Агабеку.) А этот ишак – тебе! (Прикладывает к бумаге перстень-печать, встает, чтобы уйти.)

Насреддин. Не уходите! Вы мне еще будете нужны! (Протягивает ему кошелек, который исчезает в кармане кадия с такой же быстротой, как и первый.) Чайханщик! По миске плова почтенным блюстителям закона и справедливости!

Кадий. О хитрейший из хитрых! Ты, наверное, присмотрел где-нибудь золотые рудники и рассчитываешь выменять их на драную собаку!

Чайханщик приносит кадию и писцу по миске плова и по лепешке. Опускается занавес, на просцениуме остаются Насреддин и Агабек.

Насреддин(передавая Агабеку сосудик из тыквы). Чтобы вернуть превращенному человеческий облик, надо его обрызгать этим. И что сказать? Ну-ка?

Агабек. Алиф! Лам! Мим! Чунзуху! Тунзуху!

Насреддин. Верно. А если человека превратить в ишака?

Агабек. Тунзуху! Чунзуху! Лам! Мим! Алиф!

Насреддин. Вот-вот! (Хлопает себя по лбу.) Совсем забыл… Вам будут нужны магрибские деньги! Без них вас не пропустят через границу Магриба… Вот что! По дороге, в Коканде, спросите на базаре лавку менялы Рахимбая, отдайте ему драгоценности и возьмите взамен магрибские деньги. Не забудете? Его зовут Рахимбай!

Агабек. Помню, помню.

Насреддин. А теперь идите, путь далек… (Кланяется ишаку.) Да позволит светлейший принц пожелать ему благополучного возвращения под родной кров! (Набрасывает на него дорожные сумы Агабека.)

Агабек. Что ты делаешь?! Отягощать принца! Поистине ты лишен разума! (Взваливает сумы на себя.)

Насреддин. О! Вы самим Аллахом созданы для должности главного визиря! Не забудьте, когда вступите в должность: «Хрр… Фью-у-у…»

Агабек важно кивает и, сгибаясь под тяжестью сум, уходит вместе с «принцем». Вбегает Багдадский вор.

Ну как твое здоровье, мой добродетельный спутник?

Багдадский вор. О Ходжа Насреддин! Ты научил меня несравненной игре. Она интереснее, чем даже игра в кости! И теперь я не дождусь часа, когда доиграю ее до конца.

Насреддин. Какую игру?

Багдадский вор. Разве ты забыл о вдове? Мне не терпится увидеть лицо этой женщины, когда она найдет свои драгоценности в суповой миске.

Насреддин. В Коканд мы отправимся вместе. Мне следует позаботиться, чтобы Агабек никогда из Магриба сюда не вернулся. Однако моему ишаку, моему верному товарищу, в Магрибе делать нечего, он должен возвратиться ко мне! Но прежде мне надо тут доиграть другую игру!