Здравствуй, нежность

Еще моя бабушка очень любила витать в облаках. Как говорила моя мать, «у нее в голове всегда было пятьдесят человек». Она любила вдоволь посмеяться вместе со своими подругами, которые, как я сейчас припоминаю, были одна другой экстравагантнее. Например, одну даму по имени Мари Фошеран однажды даже пришлось завернуть в персидский ковер и срочно доставить в психиатрическую лечебницу, поскольку она угрожала моему дедушке револьвером. Или некая Одетта Скотт, которая была чуть старше Мари. Когда началась война, ей должно было быть лет сорок или около того. Всякий раз при встрече с подругами она упорно доказывала, что получила целую кучу наград за неоценимую поддержку движения Сопротивления. Она называла себя подругой Уинстона Черчилля, а также одной из немногих женщин, которым было разрешено служить в парашютно-десантных войсках. В ходе одной из боевых операций во Франции она якобы приземлилась с парашютом в какой-то болотистой местности, в самую гущу немецких войск. Но, несмотря ни на что, ей удалось усыпить бдительность противника и укрыться в ближайшем пруду, где она просидела несколько часов подряд, причем дышать ей приходилось через бамбуковую трубочку. Разумеется, ее храбрость и неизменная бравада мгновенно сделали ее знаменитостью и вызвали восхищение даже при дворе королевы Англии. Она стала близкой подругой короля Георга VI и наследной принцессы Елизаветы. А еще ее якобы часто приглашали в Букингемский дворец, поэтому она запиралась у себя дома и плотно закрывала ставни, давая тем самым понять, что действительно отбыла в Лондон. «Вернувшись» из одного такого путешествия, она даже рассказывала моей бабушке о том, как сидела в одной карете с королевой. Одетта, именовавшая себя не иначе как леди Скотт, всегда тщательно следила за собой: ее макияж был безупречен, а прическа идеальна. В довершение ко всему она старалась говорить с сильным британским акцентом, избегая тем самым всевозможных каверзных или нежелательных вопросов о своем героическом прошлом.

Но однажды к нам в Мальзерб заглянул давний друг моего деда, который действительно служил в Королевских военно-воздушных силах Великобритании. По странному стечению обстоятельств леди Скотт тоже гостила у нас, но видела она этого человека впервые, а потому даже не догадывалась о том, что тот был ветераном войны. Когда за ужином речь зашла о движении Сопротивления, леди Скотт принялась самозабвенно рассказывать свою историю с парашютом и бамбуковой трубочкой. По мере развития сюжета ветеран то краснел, то бледнел — словом, выказывал все признаки крайнего раздражения. Наконец, не в силах больше сдерживаться, он вскочил и потребовал немедленно избавить его от выслушивания подобной несусветной чепухи. Леди Скотт мигом умолкла и, кажется, с того злосчастного дня больше не появлялась в нашем доме.

Что же касается моего дедушки, то он родился 25 июня 1900 года в семье зажиточных промышленников, проживавших на севере Франции, в городе Бетюн. Дед всегда очень гордился тем, что был рожден в XIX веке (по его мнению, нулевого года не существовало). Его противоречивый характер совмещал в себе как оригинальность и новаторский дух, так и ужасающую придирчивость. Мне рассказывали, что дедушка познакомился с бабушкой на свадьбе в Сен-Жермен-ан-Ле, на следующий день после того, как началась Первая мировая война. Юная Мари из департамента Ло сразу же покорила сердце деда, и спустя несколько дней он уже мчался к ней на своем мотоцикле из Бетюна в Кажар.

Каждый четверг, в выходные и весь август месяц, дедушка с бабушкой встречали своего любимого внука. Бульвар Мальзерб был для меня божественным уголком, о котором я до сих пор храню множество приятных воспоминаний, исполненных нежности и беззаботного веселья. Это было настоящее убежище, укрывающее меня от всевозможных испытаний и тягот. Возможно, этот дом оберегает меня и по сей день. Кто знает, быть может, именно Пьер и Мари Куаре являются истинными спасителями наследия Саган, ведь они так любили и берегли меня — ее единственного сына!

Также на бульваре Мальзерб проживала всеми нами любимая Джулия Лафон. Дедушка с бабушкой приютили девушку, выросшую где-то в глухой деревушке департамента Ло, и та решила остаться в их доме гувернанткой. Она помогла вырастить Сюзанну, Жака и Франсуазу, а позднее и меня. Помнится, стоило мне только подхватить грипп (а это непременно случалось, особенно зимой), Оскар сажал меня в машину и отвозил на бульвар Мальзерб, где дедушка с бабушкой оказывали мне всегда поистине королевский прием. Потом начинали лечить меня овощным бульоном, настоем чабреца и камфорным маслом, при этом внимательно следя за изменениями моей температуры.