Здравствуй, папочка Мороз!

Впрочем, когда пару часов спустя я взглянула в зеркало, была вынуждена отдать мастерству подруги должное – макияж и прическа выглядели празднично, но при этом естественно и не вычурно. С тем белым платьем все это, несомненно, будет смотреться очень гармонично, без пошлых перегибов.

– Лина, это… потрясающе, – сказала я подруге с восхищением. – Чувствую себя и впрямь королевой.

– А я что говорила! – довольно констатировала она. – Ладно, побегу к себе, тоже надо бы подготовиться. Если что – звони.

Обняв меня на прощание, Лина исчезла, а я еще долго стояла, вглядываясь в свое отражение.

Побежали последние часы перед Новым годом.

Прежде чем поехать к Вьюгиной и сыну, я провел несколько часов в магазине. При этом трижды в час сбрасывал звонки от донельзя недовольной Лаймы, которая никак не могла смириться с тем, что мы не станем встречать Новый год вместе. Даже странно, ведь мы не встречали его вдвоем и год назад. И чего ей за шлея под хвост попала? Как будто она чувствовала, что все теперь будет совсем не так.

Когда узнал, что Митя действительно мой сын, провел много часов в размышлениях над тем, что теперь со всем этим делать. По-хорошему, нужно было объявлять о своем внезапном отцовстве и Лайме, и своим родителям. И – что немаловажно – ее родителям, которые вполне могли отказаться от нашего предстоящего союза и слияния корпораций.

Ну и предстояло понять, почему же я чувствую облегчение, когда думаю о том, что наша с Лаймой помолвка висит на волоске.

– С вас двенадцать тысяч, триста восемьдесят рублей, – томно хлопая ресницами провозгласила кассирша. Я даже на имя ее взглянул. Надя.

А надежда Надю не оставляла, хоть было ей уже лет под пятьдесят и выглядела она, прямо скажем, не очень.

– Расплачусь картой, – улыбнулся я кассирше, продемонстрировав «платину».

Набрал столько всего, что даже сам себе удивился. Какие-то новомодные машинки, пистолеты-арбалеты. Даже динозавра. Ну и конечно, игрушечного Олафа, имя которого вспоминал перед витриной битых десять минут.

Сграбастав все добро и пожелав Наде счастливого Нового года, я пошел к машине, чтобы ехать к Снежане и Мите. Что нас всех ожидало по окончании празднования – не знал. Но то, что испытывал в этом самый момент – преддверие семейного праздника, что ли? – мне нравилось.

Вьюгина встретила меня на пороге, и я охренел от того, какая она красивая. Мягкая и нежная, женственная и сводящая с ума. Даже во рту пересохло от одного ее вида.

– Это Мите, – без приветствия сказал я, вручая пакеты с покупками Снежане. – Тебе ничего не купил, прости. И наверно, нужно было заказать еды из ресторана?

Я принялся разуваться. В небольшой квартирке Вьюгиной царила самая настоящая предпраздничная атмосфера, в которую я и погрузился, как будто был пятилетним ребенком.

– О! Нет, что ты? Я приготовила салаты… ну и всякое, – сказала Снежана, пряча мои подарки в шкаф гардеробной. – Ты ведь… останешься и на встречу Нового года?

Я почувствовал, что Вьюгина скрывает от меня истинные эмоции. Вот только понять не мог, что кроется за этим ее вопросом. Желание, чтобы я остался на ночь?

Хм. Ну, в целом, между нами уже все было. Так что ни у кого из нас не имелось нужды разыгрывать из себя девицу на выданье. И все же…

– Останусь, – заверил я ее. – Ну, по крайней мере, речь нашего гаранта и бой курантов точно выслушаю, – отшутился в ответ.

Пройдя следом за Снежаной на кухню, я сложил руки на груди и поинтересовался:

– Ты еще не говорила Мите?

Вьюгина тут же стала на несколько градусов холоднее – я почувствовал это физически. Может, она сейчас и вовсе готовилась сказать мне, что все останется на своих местах. Кто знает этих женщин?

– Нет. Я посчитала, что нам нужно сказать правду вместе.

Снежана переместилась к холодильнику – вернее, попыталась это сделать – но на крохотных метрах ее кухни не наткнуться на меня было невозможно. А мне это даже на руку.

Я сделал шаг влево, Вьюгина, стоящая ко мне лицом к лицу, – вправо. Прекрасно.

– Хорошо, я скажу ему сам. В твоем присутствии, разумеется.

– Ну, конечно!

Снежана отодвинула меня в сторону и принялась доставать из холодильника всякую новогоднюю снедь. Я не был голодным до этого момента, во всех смыслах этого слова, но вид Вьюгиной и то, что она настряпала к столу, вызвали неконтролируемое слюноотделение.

– И все же, тебе что-то не нравится, – сказал я, принимая из рук Снежаны салатник с оливье и отправляя его на стол.

– Мне? – удивленно откликнулась Вьюгина, так и продолжая копошиться в холодильнике. При этом задница у нее была приподнята. И это вызывало у меня совсем уж варварские желания.

– Да. Тебе, – ответил я как нельзя более спокойно.

– А что мне может не нравиться? – Снежана вручила мне сельдь под шубой. Сдула прядку волос, упавшую на лоб. – Ты – отец моего ребенка, но уже завтра вернешься к этой своей… как ее?

Ах, вот она о чем! Вьюгина ревновала? Или нет? И что вообще происходило, черт бы все побрал?

– Если ты о моей невесте, то ее зовут Лайма, – мягко ответил я на выпад Снежаны.