Здравствуй, папочка Мороз!

– Солнышко… – я обняла сына за плечи и, заглянув в глаза, спокойно сказала, как о чем-то обыденном:

– Прошло много лет. За это время у твоего папы появилась другая семья. Так бывает. Но он все равно…

– Нет! – прервал меня криком Митя. – Если он с нами не останется, значит, он – не настоящий папа!

И, вскочив с колен Мельникова, сын помчался в свою спальню.

Я сделала глубокий вдох и, тоже поднявшись на ноги, сказала бывшему боссу:

– Он свыкнется с этим. Я поговорю с ним, а ты… тебя мы больше не задерживаем. Мите нужно время успокоиться.

– Зачем нужно было говорить об этом сейчас?! – едва ли не рыкнул Мельников в ответ.

– А разве от того, что мы сказали бы это позже – что-то изменилось бы?! Лучше пусть сразу знает правду, тогда он быстрее сможет к ней привыкнуть!

Я развернулась к Мельникову спиной, тем самым давая понять, что разговор окончен, и пошла следом за сыном.

Он сидел на полу в своей комнате, вертя в руках ту самую машинку, что Мельников вручил ему, будучи в образе Деда Мороза. Я прикрыла за собой дверь и осторожно присела рядом. Некоторое время мы молчали, тишину нарушало лишь тихое Митино шмыганье носом. Я не пыталась его утешить – знала, что если сын тайком всхлипывает, значит, не хочет показывать своих слез. Поэтому просто сказала:

– Я рассказывала тебе когда-нибудь легенду о разделенных половинках?

Митя молча помотал отрицательно головой, но в его взгляде, брошенном на меня исподлобья, светился при этом вопрос. Я продолжила:

– Когда бог создал первых людей, и от них пошли все новые и новые люди, у каждого человека была своя половинка, единственно верная. И каждый человек знал, кто именно предназначен ему богом, поэтому никто в те времена не был одинок.

– А теперь все не так, – грустно вставил Митя.

– Да, однажды все изменилось. Людей становилось все больше и они все меньше слушались бога. И тогда он разгневался на них и в наказание сделал так, что люди потеряли свое знание о том, кто именно им предназначен в жизни. С тех пор никто из нас не знает, кто его половинка и где ее искать.

– И что же люди придумали? – шмыгнул снова Митя носом, но в его голосе было любопытство.

– Конечно, они стали пытаться найти друг друга. Но сделать это с тех пор можно только методом проб и ошибок. Понимаешь, к чему я?

Сын снова покачал головой.

– Мы с твоим папой встретились и поняли, что мы – не половинки друг друга. Мы ошиблись, но у нас остался ты. И это самый главный подарок, что я получила в своей жизни. Даже если буду искать свою половинку до самой старости, все равно буду счастлива, потому что у меня есть такой сын.

Руки Мити сомкнулись на моей шее и он решительно проговорил:

– Ты найдешь свою половинку раньше пенсии, мамочка! Потому что ты самая добрая и красивая.

Я с улыбкой, едва сдерживая слезы, обняла сына в ответ и несколько мгновений мы просто сидели так, сжимая друг друга в объятиях. Потом Митя неуверенно спросил:

– Значит, папа нашел свою половинку?

– Думаю, да, – кивнула я. – И мы с тобой должны за него радоваться.

Митя тяжело, как-то очень по-взрослому, вздохнул, затем сказал:

– А он точно не забудет обо мне снова?

– Точно, – пообещала я. – А теперь знаешь что? Я принесу сюда подарки и мы с тобой их вместе откроем!

Митя улыбнулся мне в ответ и я с чувством облегчения встала на ноги. Нелегко было признаться себе самой в том, что Мельников никогда не будет для меня тем, кем я когда-то хотела его видеть, но это был необходимый шаг для того, чтобы снова жить дальше. Жить дальше, видя его и больше не испытывая при этом глупых заблуждений и надежд.

Открыв дверь, я обнаружила за ней того, о ком только что думала. Он стоял, прислонившись плечом к стене и смотрел на меня с каким-то странным выражением лица.

– Я думала, ты ушел, – заметила ничего невыражающим тоном.

– Как видишь, нет, – парировал Мельников. – И не зря. Узнал весьма много интересного.

На его губах заиграла уже хорошо знакомая мне усмешка и, оттолкнувшись от стены, он сделал ко мне шаг. Первым порывом было сразу отступить, но я осталась на месте, чтобы показать прежде всего самой себе, что он не имеет на меня прежнего влияния. Лишь подбородок вздернула выше, чтобы смотреть ему в глаза.

– Не половинки, значит? – осведомился тем временем Мельников, склоняясь ко мне.

Его дыхание почти коснулось моих губ и, пока не стало чертовски поздно для моей гордости, я быстро отступила в сторону.

– Рада, что тебе понравился мой рассказ, – заметила с улыбкой. – А теперь я тебя провожу. Судя по всему, ты так и не запомнил, где в этом доме находится дверь.

Она меня проводит? Черта-с-два! Вообще-то я здесь не для мебели совсем. И выгонять меня вот так с праздника, который я хочу провести рядом со своим сыном (ну и с Вьюгиной, но не признаваться же ей пока в этом!) – это не то, что я готов был позволить сделать.

– Где у тебя находится дверь… я запомнил, не переживай. Однако вовсе не планирую проводить остаток праздника в одиночестве. К тому же, ты чертовски вкусно готовишь, а я рассчитывал на… горячее.