Здравствуй – прощай!

Ночью ему снилось такси, где молодой лейтенант сидел за рулём и, круто вращая руль то вправо, то влево, что-то рассказывал им, пассажирам, на смеси «фарси» и английского. Потом морщился, лез за автоматом и кричал:

— Матроскин, мать твою!

Потом появилась его мама, она была одета в чёрную паранджу, но всё такая же красивая, как в тот последний свой приезд. Она прошла и не узнала его, но посмотрела на них всех. Потом он увидел себя со стороны. Почему-то он был седым и старым, на голове у него была пропахшая кислым потом чалма, в руках клюшка от гольфа, он проходил мимо расстрелянного автомобиля, откуда вытаскивали ещё тёплых пассажиров, истекающих кровью. Одежда стала вываливаться, соскальзывать с тела, теперь он не был случайным прохожим! Он тот, кто отдал приказ применить оружие. Гражданское лицо, особа, уполномоченная властью на этой дороге, призрак, прячущий свои черты за палестинским головным платком. Очки, которых не было, но теперь находились на его переносице, они стали покрываться паутиной трещин. Они налились кровью, пульсировали боем часов, потом рассыпались, и осколки летели дальше, это «Блок №ХХХ» взрывался своим долгожданным действием, мстил за испорченную командировку, засаду и поврежденное солдатское здоровье.

Олег проснулся в поту, пытался вспомнить свой сон, но кроме облегчения, что это только сон, ничего уже не испытывал. Утром он переселится в другую палату, где должен будет пролежать три недели, потом его выпишут в часть. Заныл коренной зуб, Олег вышел на улицу, укрылся тёплым халатом и сел на корточки, рядом присел ещё один боец, он курил сигарету, предложил покурить, по-соседски; Олег сделал пару затяжек, сделал просто так, не доводя процесс до конца, боль ушла. Боец что-то объяснял, о чём-то вспоминал, переживал, докурил и ушёл. Олег смотрел на далекую цепь гор, покрытую мраком, на освещенную часть аэродрома, шум от которого, оказывается, так хорошо было слышно, ему казалось всё это таким нереальным, далёким, что он даже зажмурился на мгновение. Открыл глаза и увидел, что находится всё там же, на крыльце инфекционного отделения Кабульского Военного Госпиталя.

«Прорвёмся!» — вновь пронеслось у него в мыслях! — А что, где-то должно что-то порваться, там и пройдём!»

Глава 5. Хитрый Татарин

Он не был таким хитрым, как его называли, просто было в его выражении лица что-то от усмешки бывалого хитрована, сеточка морщинок складывалась в подобие узора — улыбка бестии. Любой физиономист нашел бы в его лице много разных подтверждений любых теорий, на самом деле не было надёжней и преданней этого человека по отношению к своим друзьям или данному им кому-то его слову.

Походка у него получалась уникальная — «ходьба боком», руки постоянно прятались от кажущегося холода в просторные рукава солдатского бушлата или вкладыша от такого. Сам бушлат всегда был стянут солдатским ремнём, с видом одной чудовищной складки позади. В холодное время года он носил старую, но тёплую солдатскую шапку, которая прикрывала одно только ухо. Она была когда-то синего цвета, но в тот период стала серого. Эдакий партизан, герой — «панфиловец», вышедший из немецкого окружения с тяжелыми боями. Казахстанец! Он родом был из большого промышленного города, где ещё в школе ДОСААФа смог получить водительские права, поэтому в своей учебной части освоил смежную воинскую специальность механика-водителя. Правда, на постоянном месте службы машину ему только обещали, она должна была прибыть из капитального ремонта, а на другой технике были свои экипажи, которые ни с кем ничем делиться не собирались. Он был на подспорье, типа «принеси то, помоги это», но это только помогло накопить опыт и отработать свои профессиональные навыки. Очень скоро он утюжил гусеницами тяжелой машины позицию дивизиона так, что взводный забрал его в свой экипаж, а новая «Шилка» досталась какому-то другому водителю.

Работа экипажа состояла в постоянной готовности к действию и в быстром, оперативном реагировании на поставленные командованием задачи. По сигналу «Общая тревога» запускался двигатель, прогревалось масло, настраивалась техника, отрабатывалось ориентирование на местности. Приборы «привязывались» визуально к тем или иным точкам на ландшафте, чтобы потом, по команде, в связке с другими машинами искать цель, вести её в воздухе и сбить, если возникнет такая необходимость. Чтобы не дать обнаружить себя «чужим» РЛС, технику гоняли на запасные позиции, окопы, которые вырыл кто-то раньше.

На позициях всегда не хватало людей! Или потому, что часть людей вечно стояла в караулах и других нарядах, всегда была нехватка в свободных членах команды. Экипажи освобождались от несения дальнейшего дежурства без предоставления им замены, то есть они уходили с поста, если это нужно, получали оружие и направлялись на машины. Одни даже ухитрялись получить чужое оружие за других членов команды, чтобы сократить общее время сборов.