Здравствуй, счастье

- Да. Акции "Джемини". Ты сказал, что Риа переписала их на тебя...

Он быстро шагнул к ней и раньше, чем она успела отвернуться, грубо схватил ее за плечи.

- Почему ты убежала от меня? Оливия нервно улыбнулась.

- Прости, что испортила тебе вечер, Эдвард. Ты хочешь, чтобы я принесла свои извинения?

- Я не понимаю тебя, - произнес он грубо, - и думаю, что никогда не понимал. Ты самая независимая женщина, которую я когда-либо знал, ты сама сделала себя такой в этом мире, и вдруг ты поджимаешь хвост и удираешь, словно напуганный кролик.

- Нет! - Кровь прихлынула к ее щекам. - Это ложь. Я никогда не удирала!

- Ты всегда так стремительно удираешь, что у тебя не хватает времени, чтобы узнать правду!

- Когда я так поступала? - спросила она. - Приведи хоть один пример.

Он внимательно посмотрел на нее.

- Несколько недель назад ты бежала из моей квартиры.

- Это не было бегством!

- Ты хотела лечь со мной в постель, но эта мысль так перепугала тебя, что ты стремглав удрала!

- Оставь меня в покое, - потребовала Оливия, - я пришла сюда не для того, чтобы ты оскорблял меня.

- Ты удрала тогда в Нью-Хэмстеде, когда мы уже были готовы заняться любовью.

- Ты так называешь то, что мы собирались делать? - сказала она, пытаясь вырваться из его железной хватки. - Я думаю, для этого найдется более подходящее слово.

- И ты удрала тогда ночью на Багамах.

- Господи, Эдвард! Что за патологическое у тебя самолюбие! В чем проблема, а? Неужели я первая женщина, которая ушла от тебя?

- Черт возьми, Оливия, может, ты перестанешь вести себя как идиотка и выслушаешь меня?

- Выслушать тебя? Надменного негодяя, который не останавливается ни перед чем, когда становятся у него на пути!

- Да я пытаюсь сказать, что влюблен в тебя, проклятая дурочка! - Пальцы Эдварда сжали ее тело. - Бог знает почему, - может быть, ты превратишь мою жизнь в несчастье, а меня сделаешь развалиной, из-за тебя я могу спиться, или что похуже... Но я ничего не могу с собой поделать, я люблю тебя, люблю все эти недели. Черт побери, я знаю, что влюбился в тебя еще тогда, когда ты облила меня виски в ресторане. - Его голос звучал ожесточенно. - В тот день, когда я засек, как мой отчим опутывал тебя.

- Он не опутывал меня, - с замершим сердцем возразила Оливия. - Я же говорила тебе...

- Да. Ты говорила. Но я слишком ревновал, чтобы верить. - Эдвард обнял ее. - Я думал, что ты тоже любишь меня. Ты сказала, что любишь, в ту ночь, на Багамах.

- Эдвард...

- Так ты меня любишь? - настаивал он. - И не думай, что удерешь раньше, чем ответишь мне, Оливия. Если надо будет, я запру тебя здесь, пока не добьюсь ответа!

Ее сердце колотилось, но теперь уже иначе, более спокойно. Неужели он и в самом деле?.. Оливия взглянула ему в лицо. Он смотрел на нее потемневшими глазами, но в его взгляде было... Было что-то говорившее о том, что он сейчас стремится удержать в своих руках самое для него дорогое, что он жаждет поцеловать ее, и целовать, целовать, целовать...

И это было то, чего она сама подсознательно хотела все эти дни и недели...

- Ну? - сердито торопил Эдвард. - Я хочу услышать "да" или "нет". Оливия, любишь ли ты меня?

Она глубоко вздохнула.

- Почему ты выкрал у меня ту открытку, Эдвард? Я бы и так отдала ее тебе. Я как раз собиралась отдать ее в тот вечер.

- Вспомни, что ты сказала, когда я нашел тебя. "Я не буду помогать тебе в поисках Риа" - вот что ты сказала мне. - Его глаза потемнели. - А затем ты спросила меня, прилетел ли я на Багамы для того, чтобы отыскать тебя, или же потому, что хотел найти Риа. - Он перевел дыхание. - Ты задала этот вопрос очень легко, моя дорогая, но он был такой же неразрешимый, как загадка Сфинкса. И я опасался, что, как ни отвечу, могу разрушить наше счастье. Оливия покачала головой.

- Эдвард, - прошептала она. - Я не понимаю. Он вздохнул.

- Я готов был отправиться за тобой на край света, родная. Но правда и то, что мне пришлось отправиться на острова, чтобы отыскать Риа. У меня не было выбора. Эти проклятые акции... Они не так уж много значили в финансовом отношении, но если бы моя мать узнала, что Райт оставил их Риа...

Эдвард вновь перевел дыхание.

- Уже и так было достаточно скверно, что она прочитала всю эту чепуху об его "любовном гнездышке". Но открыть, что он отдал кому-то акции, которые она некогда вручила ему как знак своей любви...

- Ты не хотел огорчать ее? Эдвард угрюмо кивнул.

- Я приложил массу усилий, чтобы уговорить маму после смерти Райта поехать к ее сестре во Флориду. Но я знал, что рано или поздно завещание будет официально оглашено. Я не мог думать ни о чем другом, кроме того, чтобы срочно вернуть акции.

- Но как возвращение акций могло изменить смысл завещания? Я имею в виду, что если будет обнародовано завещание, то дополнительные распоряжения ведь все равно останутся действительны?

Эдвард натянуто улыбнулся.

- Нет никакого смысла оглашать дополнительные распоряжения, если они уже не имеют значения. Не без труда я уговорил юриста Райта согласиться со мной.

- Да, - сказала, слегка улыбнувшись, Оливия, - могу представить. Ты можешь быть очень убедителен, когда хочешь.