Здравствуй, сестра!

Начать с того, что, зайдя в понедельник утром в кабинетик Титовой, она обнаружила там лежащего на диване Воинова.

— А, привет, красавица! — простонал он.

— Константин Георгиевич, что вы себе позволяете! — холодно сказала Элеонора. — Будьте добры выйти, мне необходимо переодеться.

— Слушаюсь! — Воинов с трудом поднялся и подозрительно нетвердыми шагами направился к выходу. Дойдя до двери, он вдруг прислонился к ней и стал сползать на пол.

— Прекратите! — вскрикнула Элеонора, не понимая, что происходит.

— Костенька! — откуда-то прибежала взбудораженная Александра Ивановна и подхватила Воинова. — Тебе плохо?

— Да, очень, — пробормотал он, свесив голову на грудь.

— Объясните же мне, что происходит?!

— Эля, у нас сегодня ночью ужас что творилось. Молодого мальчишечку автомобиль сбил, мы с Костей всю ночь напролет оперировали. Еле спасли. Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Костя даже свою кровь сдал, он у нас универсальный донор, прямое переливание сделали.

Услышав о таком героизме, Элеонора тоже бросилась поддерживать Константина Георгиевича и повела его к дивану. Воинов был очень тяжелым. Руками он цеплялся за талию Элеоноры.

Александра Ивановна захохотала.

— Что тут смешного? — возмутилась Элеонора. — Лучше помогите мне. А вы, Константин Георгиевич, прекратите трогать меня за ноги.

— Ты думаешь, он ослаб от потери крови? — осторожно спросила Титова, отсмеявшись.

— Разумеется.

— Эля, где твои глаза? Да он же пьян! Конечно, он герой! Спас ребенка, сделал блестящую операцию, а потом еще и кровь свою сдал. Вот мы и налили ему спирта.

— Ах так! — Элеонора с омерзением оттолкнула Воинова от себя. Александра Ивановна еле успела его подхватить.

Когда тяжелое тело было наконец водворено на диван, Элеонора пошла переодеваться в моечную.

«Подумать только, я уже готова была считать его своим другом! — возмущалась она. — А он настоящий мужлан и хам. Наверное, Ксения Михайловна права в том, что я скатываюсь по наклонной плоскости. Ведь сохрани я все понятия о чести, мне и в голову бы не пришло хорошо думать о Воинове. Конечно, общаться с ним и с Александрой Ивановной гораздо проще, чем с Ксенией Михайловной или ее сестрой. Но это простое, хамское общение затягивает. Оглянуться не успеешь, и сама станешь такой же, как эти люди».

Переодевшись, Элеонора вернулась в кабинет Титовой, чтобы узнать расписание операций.

— Я хотела бы получить сегодняшнее задание. Если можно, скорее, поскольку мне неприятно находиться с этим человеком в одном помещении. — Прищурившись, она посмотрела в сторону дивана.

— А его почти что и нет! — беспечно сказала Александра Ивановна. — Не переживай, детка.

— Будьте добры называть меня по имени, — холодно произнесла Элеонора. — И позвольте мне самой распоряжаться моими переживаниями.

— Ради Бога. — Титова никак не отреагировала на тон Элеоноры. — Но у меня к тебе просьба. Я очень устала за сегодняшнюю ночь. Сначала несколько часов помогала ему, — она кивнула в сторону бесчувственного тела, — потом мыла операционную, инструменты, словом, готовилась к новому операционному дню. Не спала ни секунды. А у твоего дядюшки сегодня резекция желудка. Ты не могла бы поработать с ним вместо меня? Я из-за усталости боюсь сбиться. Но сразу предупреждаю: во время операции он будет ругаться.

— Да, конечно, я встану с Петром Ивановичем вместо вас.

— Умница! Я уж отблагодарю тебя. И пожалуйста, Элеонора, на меня-то хоть не сердись.

— Я нисколько не сержусь, — честно ответила девушка.

Она вспомнила, как, поступив на службу, получила в подарок от Титовой совершенно новое рабочее платье. При этом Александра Ивановна сказала, что платье получилось слишком узким для нее, хотя она, родившая двух детей, не была полнее Элеоноры, а в бедрах так даже поуже. Это ли не деликатность? Уж Ксения Михайловна, подари она Элеоноре платье, растрезвонила бы об этом всем знакомым.

* * *

Немного волнуясь, Элеонора встала подавать Архангельскому.

— Почему вы? — резко спросил он.

В Клиническом институте профессор никогда не демонстрировал своего родства с Элеонорой и обращался с ней в точности так же, как с другими сестрами.

— Александра Ивановна так распорядилась. Я приложу все усилия, чтобы вы не почувствовали неудобства от замены.

— Александра Ивановна берет на себя слишком много, — ворчливо произнес профессор. — Ладно уж, коли вымылись на операцию, посмотрим, на что вы способны. Йод!

Элеонора подала палочку с йодом. Ей было неприятно, что дяде ассистировал протрезвевший, а точнее, протрезвленный Александрой Ивановной Воинов. Титова предприняла воистину титанические усилия, чтобы привести его в чувство.

— Если профессора разом лишить и любимой сестры, и любимого ассистента, он от злости потолок головой прошибет, — прокомментировала она свои старания.

Для страховки она еще поставила держать крючки первого попавшегося курсанта. Тот, бедный, совсем скис в грозовой обстановке операционной.